Глядя им вслед, Коля сказал:
— Вчера меня на улице Татьяна Егоровна встретила, остановила, долго разговаривала со мной…
Он помолчал, дожидаясь, чтобы ребята спросили, о чем говорила с ним Татьяна Егоровна, завуч школы. Не дождавшись, продолжал:
— Насчет комсомола говорила… Я уже написал заявление, первого сентября подам.
Он выглядел значительно крупнее своих товарищей, хотя был им ровесником. Даже легкий, золотистый на свету пушок обозначился у него на верхней губе.
Алеша и Толя поглядели теперь на него с почтительностью и завистью. Да, тут он не привирает нисколько, — лучший ученик в классе и самый развитой, самый начитанный, он будет, конечно, и первым комсомольцем среди своих одноклассников.
Вечером все лагерное осталось позади.
От зоркого досмотра матери ничто не ускользнуло. Да, Алеша хорошо загорел и окреп, но что это за шрамы у него под правой коленкой и на левой ладони? Он попытался сказать, что так оно и было, что давно уже эти рубцы…
— Терпеть не могу вранья! У Коли выучился? — пожурила мать.
И тогда он чистосердечно признался, что один раз под ним не выдержал сук, и он свалился с дерева, а в другой раз неосторожно орудовал перочинным ножичком, вырезал набалдашник ореховой палки и вот… Обнаружила мать и утерю двух пар носков, и настолько жалкое состояние летних сандалий, что они были тут же выброшены в помойное ведро, и темное, жирное пятно на брюках от нового костюма.
— Это еще что такое?
А это так… один раз уселся на пень в лесу и прилип — пень оказался в смоле. Он уж после выводил пятно и спиртом, и бензином, и скипидаром пробовал, и даже горячим утюгом по бумаге, наложенной на это самое место… Все-таки гораздо лучше стало… Почти не видно… Боже мой, сколько пришлось выслушать в ответ знакомых и скучных слов:
— Тебе не видно? Новые костюмы ему покупай!.. Горит все на этом мальчишке!.. У всех дети как дети, только тут одно наказание!
Отец исподтишка усмехался из-под толстых черных с проседью усов.
Потом пришла пора еще одному обязательному мучительству: мать сама мыла ему голову, шею, уши, она мыла и мыла, терла и терла без всякой пощады. Счастье, что она без особых споров согласилась оставить его одного, чтобы довершить купанье.
Зато после, когда Алеша, веселый, возбужденный, с сияющими глазами, с крепкими, тугими, зеркально отражающими свет скулами, причесывал отросшие за лето волосы, мать явилась перед ним совсем в другом облике. Ласковая и восхищенная, она следила за каждым его движением.
— Большой! — с удивлением и гордостью заметила она. — А ну, давай померяемся.