— Я не шучу. Совсем вы взрослыми стали.
Первый урок в седьмом «А» назывался алгеброй, но по традиции Евгения Николаевна в продолжение всего часа ничего не уделила своему предмету и оставалась только классной руководительницей.
Она предупредила мальчиков, что в этом году от них потребуются и настоящая выдержка, и настойчивость, и высокая сознательность: выпускной класс!
Потом она подошла к учительскому столику и бережно, почти ласково, огладила его края. Может быть, ей подумалось в этот миг: начинается новый год, и, час за часом сидя в разных классах вот за таким точно столиком, осенью, зимой и весной, она будет открывать ребятам тайны своей любимой математики.
— Вася! — сказала она, усмехаясь. — Да, да, ты… Арсеньев! — Она смотрела на самую последнюю во втором ряду парту. — Ты сегодня причесывался?
— Причесывался, — ответил рыжеволосый мальчик, ладонью поправляя давно не стриженную, лохматую голову.
— Не заметно. И вообще за лето ты, должно быть, одичал. Лицо хмурое, а глаза бегают, как будто боишься встретиться со мною взглядом… Садись! — приказала она под общий смех ребят. — В класс надо приходить аккуратно одетым, умытым, причесанным… А ты, Воронин? Ты где был летом, Костя? Не на юге? Очень сильно загорел…
Нет, она, оказывается, превосходно помнит всех своих учеников, помнит не только по фамилиям, но и по именам, и по одному облику их безошибочно угадывает, кто, где и как провел лето.
— Скворцов!
Толя, как всегда устроившийся на одной парте с Алешей, нехотя поднялся с места.
— А ты совсем белый… Наверное, опять все лето прятался от солнца в тень с какой-нибудь книжкой. Верно? Ну, как? По-прежнему у тебя страсть к историческим романам?
— Нет, я теперь другое читаю.
— А что именно?
— Так… Разное…
— А все-таки?
Она настаивала, и Толя назвал произведения Льва Толстого, Гоголя, Теккерея, Свифта…
— Ого! Отлично!.. А скажи, пожалуйста, Толя, что такое с тобой случилось в прошлом году? В пятом классе ты занимался хорошо, а в прошлом году шел очень неровно. То по одному «плохо», то по другому… В чем дело? Так я и не могла добиться толку во весь год!
Толя молчал. Он изредка поглядывал на учительницу и, смущаясь, опускал голову.
— Может быть, тебе музыка мешала? По-моему, ты слишком увлекался музыкальным кружком.
Он молчал. Евгения Николаевна разрешила ему сесть, а сама стала снова прогуливаться по классу.
— Не один Скворцов занимался рывками, — сказала она, — это замечалось не за одним Толей. А ну, признавайтесь, ребята: кто еще чувствует за собой такую же вину в прошлом? Покажите, что вы уже не дети…