Слова-явления представляют собой более или менее постоянные формулы действительности и не распадаются при соприкосновении (или даже столкновении) с реальностью, ибо разложение (или хотя бы девальвация) заложенных в них идейных стереотипов означала бы крушение коммунистического мировоззрения. Вспомним, с каким завидным постоянством советский язык насаждает идеи "атеистического воспитания", "коммунистической морали", "коллективного руководства" и т. п.
Слова-фикции ("гегемония пролетариата", например) — чрезвычайно пластичны, они способны оперативно "откликаться" на любое изменение политической и социальной ситуации. Если один из компонентов такого словосочетания теряет свою эффективность, его тут же "вынимают" и заменяют другим, больше отвечающим задаче воздействия на массовое сознание (так "гегемония пролетариата" превращается в "гегемонию народа"). При этом традиционное назначение понятия, разумеется, сохраняется: и "гегемония пролетариата", и "гегемония народа" в равной мере камуфлируют самовластие партийного аппарата.
При острых социальных коллизиях содержание слов-фикций меняется радикально. Примеры: замена "диктатуры пролетариата" "общенародным государством"; вариации с выражением "образ жизни" — "пролетарский", "советский", "социалистический" и, наконец, "коммунистический образ жизни". Манипулирование словами-явлениями в определенной мере ограничено их "привязанностью" к конкретному социальному опыту. В этом смысле слова-фикции, в силу своей абстрактности, подвижности и продуктивности, предоставляют советской пропаганде практически неограниченные возможности, хотя и они отнюдь не всегда являются искусственными образованиями. Исторически появление известного числа слов-фикций отражало возникавшие (но так и не возникшие) социальные явления; лишь впоследствии они были идеологизированы. Напротив, некоторые слова-явления первоначально формировались в рамках коммунистической идеологии и уже затем продуцировались в социальную жизнь.
Естественно, что оба эти слоя советского языка не разделены непроницаемой перегородкой. Слова-явления при определенных условиях (когда явление полностью изживает себя) исчезают или превращаются в слова-фикции; слова-фикции в ходе идеологического конструирования действительности начинают отражать реальность. Однако в конечном счете и те и другие различаются лишь ракурсом идеологического манипулирования. В первом случае (слова-явления) действительность накладывается на идеологию, во втором (слова-фикции) — идеология накладывается на действительность. Понятно, что усилия коммунистической пропаганды направлены на поддержание стабильности слов-явлений и обновление слов-фнкций.