Да и что бы я сделал, увидев? Пошел сам себя встречать – и сошел бы с ума? Нет, если б я и увидел свое имя в газете, я бы ни за что не сделал всего того, что и привело в конце концов к моему второму пробуждению. Вот потому-то этого и не случилось.
Ход событий регулируется, по-видимому, отрицательными обратными связями со своего рода «охранными цепями». И поэтому само существование этой строчки петитом зависело от того, увижу я ее или нет. У меня была вполне очевидная возможность ее увидеть, но моя способность увидеть эту строчку в данной системе считалась «запрещенным» состоянием.
«То божество намерения наши довершает, хотя бы ум наметил и не так».[50] Тут и свобода воли, и предопределение – в одной фразе. И то и другое – верно. Есть только один реальный мир – с одним прошлым и одним будущим. «Каков был изначально, таков есть и таким пребудет вовеки мир бесконечный. Аминь». Только один… Но достаточно большой и сложный, чтобы вместить в себя и свободу воли, и путешествия во времени, и все эти «обратные связи» и «охранные цепи». В пределах его правил нам разрешается все… но возвращаемся мы к тому, с чего начали.
Я не единственный, кто путешествовал во времени. И Форт, и Амброз Бирс описали много подобных случаев, которые иначе не объяснишь. А еще те две дамы в садах Трианона.[51] Подозреваю, что старый профессор нажимал кнопку чаще, чем признался мне… И это не говоря уже о других неизвестных, побывавших в прошлом или будущем. Но сомневаюсь, что о них когда-нибудь узнают. Взять хоть меня: о том, что со мной произошло, знают всего три человека. И двое из них мне не поверили. Не так уж много может путешественник во времени. Как говаривал Форт, железные дороги строят только тогда, когда приходит их время.
Но у меня не выходит из головы Леонард Винсент. Неужели он стал Леонардо да Винчи? Неужели он прошел через весь континент и отплыл в Европу с Колумбом? В энциклопедии о его жизни имеются какие-то сведения, но не подделал ли он записи? Знаю я, как это делается, – мне самому приходилось заниматься подобными делами. А ведь в Италии пятнадцатого века не было ни номеров социального страхования, ни удостоверений личности, ни отпечатков пальцев. Так что он легко мог провернуть все это.
Вы только представьте себе его, оторванного от всего, к чему он привык, знавшего об авиации, электричестве, о миллионах вещей, отчаянно пытавшегося их изобразить, чтобы их можно было сделать… и обреченного на разочарование. Потому что ничего из того, что мы знаем сегодня, невозможно сделать без опыта, накопленного веками.