? Привычный мир плыл и менялся вокруг него, вещи и личности выпадали из фокуса, а потом вдруг оборачивались неожиданной стороной. Будь он Стивеном Кингом, этот страх неизвестного вылился бы в историю о психопатах и шизофрениках, но он был научным фантастом – ему ближе оказалась метафора паразитов мозга, превращающих близких людей во враждебных чужаков. Невидимое вторжение – на этом страхе и возникла эпоха маккартизма, так что Хайнлайн поймал очень важный тренд современности еще в самом зародыше. Но, помимо Вторжения, кукловоды были манифестацией других страхов – от физиологического страха потери контроля над собственным телом до индивидуалистического ужаса растворения в «коллективном бессознательном». Последнее обстоятельство тоже принято связывать с коммунизмом, но мне думается, что связь между оруэлловским единомыслием и растворением в море дхарм немного притянута за уши. Хайнлайн вовсе не чуждался трансцендентности, но интерес к нему ушел вместе с женой-колдуньей, а мода на дзен-буддизм еще не пришла.
Из всех этих компонентов и сложилась история о кукловодах, которую сам Хайнлайн впоследствии назвал «тонко замаскированной аллегорией, обличительной речью против тоталитаризма во всех его формах». В октябре 1950 года он сумел отгородить в своем строящемся доме что-то вроде кабинета и за пять недель написал черновик, в котором было около 100 000 слов – довольно объемный текст, которого мы никогда не увидим.
Каждый свой роман Хайнлайн продавал как минимум дважды: сначала он печатался в каком-нибудь журнале с продолжениями, а затем выходил в твердой обложке. Далее наступала очередь иностранных изданий, а потом начинали капать роялти с проданных тиражей, через некоторое время наступал этап переизданий… Тщательно возделываемая делянка способна приносить два-три урожая в год – Хайнлайн очень внимательно просчитывал последовательность заключения контрактов и писал тексты, изначально предназначенные для сокращений и разбивки на части, что позволяло ему более оперативно готовить журнальный вариант. Тем не менее рутина переписываний отнимала много времени. Обычно он сам выкидывал из чернового варианта тысяч 10–15 слов при вычитке, затем урезал текст по требованиям книжного издателя, выкидывая еще 5–10 тысяч, параллельно ужимая исходный текст до журнального варианта в 40 000 слов.
2 декабря 1950 года
Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму
Посылаю два машинописных экземпляра «Кукловодов».
Вещь в нынешнем ее состоянии длинновата (приблизительно 90 000 слов) для переделки в журнальный вариант и слишком длинная для книжного варианта, но я предпочел бы сокращаться по конкретным требованиям редактора, а не заранее и наобум.