- Любите жизнь, и она полюбит вас в ответ, - прокряхтел я, расстегивая пуговицу на рубашке. Потом добавил: - Бесподобно. Теперь, главное, не ленись готовить на себя одну. Себя надо любить. Если ты не любишь себя, то как ты полюбишь кого-то другого?
После небольшой, на полтарелки добавки я впал в благодушие. Даже подслушанная часом ранее по "Радио Израиля" новость об уничтожении высадившейся на побережье группы палестинских террористов уже не сильно волновала меня. Да и в любом случае, террор - это не наш путь, не о чем тут жалеть...
Чай мы уволокли в комнату и расположились у подножия дивана, прямо на ковре. Мелкая привалилась к моему плечу и, судя по блуждающей улыбке, не очень-то вслушивалась в переживания дикторов по поводу возможной победы "левых" на воскресных выборах во Франции.
"Вот и правильно", - думал я, легонько почесывая ей темечко, - "вот и верно. Пусть дом напитается доброй памятью, ей потом будет легче здесь одной".
- Ты куда? - встревожилась Мелкая, когда я встал и направился в прихожую.
- Маме отзвонюсь схожу. Я ж так и не предупредил.
- Ты... Ты еще вернешься?
- Обязательно, - сказал я серьезно и повторил: - обязательно вернусь.
У телефонной будки на Пяти Углах толклась небольшая очередь. Когда нагретая множеством дыханий трубка дошла до меня, я был готов к непростому разговору.
- Мам?
- Ну, ты где застрял, Дюш? Пол-десятого! - в мамином голосе звенела тревога.
- Мам... Я сегодня не приду, - я смог-таки уронить эту фразу в трубку.
Наступила тишина. Я перевел дыхание, а потом нарушил мертвое молчание:
- Очень надо... И, поверь, это не то, о чем ты сейчас думаешь. Я мог бы что-то придумать и даже найти, кто это подтвердит, но не хочу. Просто очень надо.
- Это... опасно? - наконец заговорила мама.
- А! Нет, конечно! - воскликнул я с облегчением, - ничего предосудительного. Честно. Сейчас пойду спать.
- Тогда почему бы тебе не сказать мне все как есть? - вот теперь в мамин голос густо набилось грозовых ноток.
По моим губам скользнула легкая улыбка: слава богу, не слезы, а уж женский скандал я как-нибудь перетерплю.
- Тогда твоя фантазия получит отправную точку и развернется во всю свою безжалостную ширь. Мало не покажется никому, и тебе в первую очередь, - пояснил я свою позицию.
- Ну, Дюша! - мне даже показалось, что я услышал, как она притопнула ногой, - я же изведусь тут одна! Так нельзя!
- Представь, что кому-то сейчас хуже...
Мама немного посопела в трубку, потом мстительно уточнила:
- Если завтра с утра позвонит твоя Тома, что ей передать? Где ты?
- Уехал пораньше на олимпиаду, на город, - спокойно ответил я.