— У-р-р-р… — пространство вокруг будто завибрировало. — Правильно делаешь, Человек! Полив — дело полезное.
Саша хотел было съязвить в ответ, как вдруг ему пришла в голову идея.
— Зеленый, а можно мне с бабушкой поговорить? Ты ведь сам вещал: я — она, она — я, м? Чего молчишь? Раз сам не можешь ничего дельного подсказать, дай другим, не будь гадом.
— Саша, ты все правильно делаешь, — привычный шепот приобрел новые, более человечные нотки. — Ты сомневаешься — это нормально. Только глупцы никогда не сомневаются. Боишься, что ответит отказом — и правильно делаешь. Зато еще больше будешь ценить ее положительный ответ.
— Ба, ты честно думаешь, что она согласится пойти со мной на свидание.
— Конечно. Я не только так думаю, но и знаю наверняка. Вот увидишь.
— Спасибо! Тогда я пойду, — Саша, приняв решение и получив необходимую ему поддержку, заторопился. — Слушай, а ты никуда не денешься. Ну, не перейдешь в какой-нибудь другой мир или измерение — или как оно у вас называется? Мне бы с тобой иногда поговорить — а то этот совсем деревянный, до него не достучишься временами.
— А я все слышу, между прочим, — шепот опять изменился и стал прежним. — Деревянный я, говоришь? Так я ведь дерево, чего ж ты хотел. Будешь, будешь общаться со своей бабушкой, не переживай. Она теперь никуда не уйдет — поверь мне: здесь достаточно места для всех. Ну, беги, а то опять весь свой пыл растеряешь, если думать начнешь.
Саша хотел было последовать совету своего друга, но вдруг вспомнил о чем-то:
— Постой, ты говорил о приближающемся страшном — что это? Ты так и не сказал.
— Я слышу, как дрожит земля. Я чувствую боль своих братьев и сестер. Много боли. Я пока не могу определить, что это. Но оно чудовищной силы — и оно приближается. Боюсь, что мне одному не справиться.
— Ты боишься? — Саша удивился. — Ты ведь сам мне говорил, что был всегда и поэтому страх тебе неведом. Говорил?
— Говорил. Выходит, я ошибался.
* * *
Вот тебе и Зеленый. Вот тебе и дерево. Ведь с самого начала был прав. Боялся Саша, боялся, планировал что-то, проигрывал в голове различные воображаемые ситуации, пытался их решить — опять же в воображении. И с каждым разом это было сделать все сложнее и сложнее — то невсамделишная Ника становилась злой и язвительной, то рядом оказывался нафантазированный Кир и оказывалось, что именно в него она все это время и была тайно влюблена. Нет. Все оказалось просто. Набрался смелости — выдохнул, подошел, сказал.
За три два дня, что прошли с эпического признания в любви, Саша успел похвалить себя за смелость бесчисленное количество раз. И еще больше — обругать себя же последними словами за то, что не сделал этого раньше. Нужно было дать себе пинка в тот день, когда впервые не решился рассказать ей о своих чувствах. Сколько времени потеряно! А ведь она, оказывается, ждала от него этих простых трех слов. И сама сомневалась — и страдала, и провожала его взглядом.