— Куколка… — шепчет Торн, большим пальцем поигрывая вокруг моего клитора и слегка порхая над ним.
Я таращусь на него. Как он только что назвал меня?
«Сохраняй спокойствие. Так будет лучше для тебя, куколка…» — вспоминаются мне слова солдата в шаттле, прежде чем тот вытащил газовую бомбу. Я вспоминаю карие глаза, которые смотрели на меня. Глаза Торна!
— Ты! Это был ты… в шаттле, — восклицаю я.
В этот момент я забываю все предупреждения не провоцировать Бойца и начинаю извиваться под ним, пытаясь освободиться. Реакция мужчины молниеносна. Торн вытягивает руку и хватает меня за шею сзади. Хватка не болезненная, но крепкая.
— Да, — отвечает он без колебаний.
— Почему? — всхлипываю я, и из-за слез, текущих по моим щекам, хватка на шее становится мягче.
— Потому что хотел спасти тебя… от того, что они сделали бы с тобой, если бы не признали пригодной.
Я пристально смотрю на него. Что он имеет в виду? И тогда мне приходит на ум, что я не знаю, куда из шаттла увели моих подруг по несчастью. Сиру… или ту рыжую…
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, и мое дыхание замирает.
Торн сжимает губы и качает головой.
— Не важно. Ты здесь… со мной.
Он сумасшедший… он перепичканный гормонами монстр. Я не рискую вновь вывести его из себя, оказывая сопротивление, но позволяю себе плакать.
Торн прикладывает палец к моим губам, — тот самый палец, который только что был во мне, — и я чувствую свой собственный запах.
— Это не запах страха. Тебе страшно, я знаю, но ты хочешь меня гораздо больше, чем боишься.
— Ты ошибаешься, — шепчу я в отчаянии, добавив в голос как можно больше убедительности.
Торн не дает сбить себя с толку. Мышцы его шеи начинают подергиваться, я вижу, насколько он напряжен. Вдруг он хватается за нож. Мне хочется закричать, но его большая, грубая рука ложится на мой рот. А затем Торн разрезает мои оковы на руках и ногах.
Я свободна! Запястья начинают гореть, когда кровь приливает к пережатым до этого участкам кожи. Я хочу сесть, но Торн прижимает меня одним движением руки обратно к кровати.
— Я покажу тебе, что ты действительно хочешь и в чем нуждаешься, — хрипло шепчет он.
Я умираю тысячью смертей, когда он раздвигает мои ноги, прижимая плечами бедра и отводя их назад так, что я оказываюсь совершенно открытой перед ним. Его предостерегающий взгляд душит в зародыше мою последнюю попытку сопротивления.
А потом я чувствую на себе его рот: язык обводит клитор, порхает вокруг, Торн дразнит и посасывает его.
Я больше не хочу быть со своим телом единым целым… хочу убедить себя, что это только мое тело реагирует… не я… меня здесь нет… но правда в том, что я не могу этого сделать. То, как Торн лижет и сосет мою чувствительную плоть, оставляет меня безучастной ко всему остальному. Низ живота посылает четкие сигналы в мои соски. Они становятся жесткими, как камушки, а из горла вновь вырывается стон. Я впиваюсь пальцами в простыню и еще сильнее вдавливаю свое раскрытое естество Торну в лицо. Он чувствует согласие моего тела и обхватывает мои бедра плотнее.