Ответ (Ищенко) - страница 3

— Это официальная версия, а как все было на самом деле?

— А вам не все равно? — отозвался переставший улыбаться доктор. — Мы выполнили заказ, и теперь вам нужно принять его или отказаться. В машине сгорели родители и десятилетняя сестра. Олега мы программировали шесть дней. Теперь он Оливер Сеймур, потерявший часть памяти после падения с лошади в имении вашего брата. Вас он только знает, потому что мы пока не научились программировать любовь. Ее придется добиваться самим.

— Беру, — решил Джон. — Сколько я вам должен?

— Полтора миллиона, — ответил Эртон. — Мы выставим счет обычным порядком. Будете забирать Оливера?

— Мне нужно подготовить семью, поэтому привезите сами завтра, в двенадцать. И сбросьте на мой комм его фотографию.


— Я так рада тому, что тебя вылечили! — сказала Сандра. — Плохо только, что ты многое забыл. Мы тебя любим, а в тебе не чувствуется никакой любви!

Оливер на самом деле не чувствовал любви к этой рыжеволосой веснушчатой девушке, которая была старше на год и приходилась ему сестрой. Было заметно, что он ей интересен, но этот интерес не походил на те чувства, которые испытывают сестры. Эти оценивающие взгляды… В ней самой не было никакой красоты: обычная, ничем не примечательная фигура и лицо, которое он назвал бы грубым и некрасивым. Отец с матерью тоже не казались родными, хотя они отнеслись к нему с большей теплотой и любовью, чем сестра. Оливера привезли сегодня, к ланчу, и он пока не видел других родственников, но был уверен в том, что не узнает и их. В памяти зияла огромная дыра, и это сильно напрягало и рождало мучительное ощущение потери чего‑то важного и дорогого. В медицинском центре делали все, чтобы вернуть ему воспоминания, но в конце концов пришли к выводу, что это невозможно.

— Не нужно так расстраиваться, — утешал Оливера много работавший с ним помощник доктора Эртона Артур Леман. — Основное у тебя сохранилось, даже школьные знания, а все забытое восстановишь, когда вернешься в семью.

Он действительно прекрасно помнил все, что учил в школе, и это удивляло. Не собственная память, на которую Оливер никогда не жаловался, а такая выборочная амнезия. И еще вызывало настороженность то, что от школы сохранились только полученные в ней знания, а все остальное исчезло. Он не мог вспомнить ни саму школу, ни тех, с кем в ней учился. В памяти осталось много знаний об окружающем мире, обо всем, кроме того, что касалось лично его. Сначала Оливер доверял врачам и верил всему, что ему говорили, позже пришло недоверие, которое удалось скрыть.

— Я вас еще полюблю, — пообещал он сестре. — Не скажешь, почему я свалился с лошади? Неужели такой плохой наездник?