Я взял из коробки Шалимова папиросу и закурил.
Тогда один из пленных протянул к Шалимову руку и сказал:
— Як кто кце, а я закурю. Дай, пане, один цигарек.
Шалимов протянул ему пачку с папиросами.
За первым солдатом взял второй, а затем остальные.
Нас несколько удивила эта затянувшаяся церемония. Курьез очень скоро разъяснился. Оказалось, что польские офицеры внушали солдатам, что каждый красноармеец носит с собой пачку отравленных папирос, которыми угощает взятых в плен польских солдат.
— Товарищи, покурим и давайте двигаться, — заявил Шалимов.
Мы выделили из нашей группы пять человек, поручив им конвоировать пленных; одного послали с донесением к командиру роты, а с остальными двинулись ползком вперед.
Нам предстояло до прибытия всей роты точно обследовать местность и выяснить, с какой стороны лучше двигаться.
Было условлено не стрелять попусту.
Я оказался опять рядом с Петровским.
Удачный захват передовой заставы еще больше сблизил нас.
По правую руку от меня в цепи полз Исаченко. Теперь я уже знал, что оба они исключительно надежные товарищи, рядом с ними чувствовал себя хорошо, спокойно.
Издали доносился неясный шум, вероятно, мы очутились в районе расположения противника.
Стало светать.
— Вот досада, — сказал Петровский, — ведь наши не успеют подтянуться, пока темно, и провалится вся операция…
Нашего наступления останавливать нельзя, и в то же время надо было действовать так, чтобы поляки не знали, что мы находимся поблизости, иначе пришлось бы брать местечко с боя, так как враг успел бы подготовиться к обороне. Немцы из Свенцян ушли только накануне.
— Поляки ждут нас завтра к утру, мы же должны на них напасть сейчас, пока ночь еще не ушла. — сказал Шалимов, потом, подумав немного, обратился к Исаченко и добавил: — Беги в штаб, снеси донесение, потребуй, чтобы скорее подтянулись главные силы. Надо перейти в атаку сегодня же ночью.
На клочке бумаги Шалимов нацарапал донесение, с которым Исаченко быстро скрылся в предрассветной мгле.
Мы же решили пока залечь и дальше не двигаться. Надо было принять все меры, чтобы поляки не обнаружили нас.
Стали терпеливо ждать.
Время тянулось томительно. Прошло около часа напряженного ожидания. Шалимов уже стал тревожиться.
Наконец прибежал, запыхавшись, Исаченко.
— Ну, что? — прошептал Шалимов.
— Вторая рота уже обошла левый фланг противника и заходит ему в тыл, наши двигаются сюда, минут через двадцать прибудут, и сразу же пойдем по направлению к местечку, — торопливым шепотом сообщил он нам, едва сдерживая свою радость.
— Наконец-то пойдем в атаку! — обрадовался Петровский.