Брайант только сейчас обратил внимание на то, что в комнате нет ни телевизора, ни музыкального центра, ни каких-либо следов других гаджетов.
– Постепенно мы продали все, и Хенрику не оставалось ничего, кроме как обратиться за пособием, – рассказывала хозяйка. – И вот тогда начались настоящие оскорбления и угрозы. Соседи кричали нам вслед гадости и требовали, чтобы мы возвращались домой, забрав с собой своих ублюдков.
Миссис Ковальски с трудом сглотнула, и Брайант почувствовал, как его охватывает гнев.
Женщина загрустила, и ее лицо стало мягче.
– Оскорбления писали на наших дверях. Каждый день что-то новое. Кирпичом нам разбили окно, а Хенрика оплевывали, когда он проходил по улице.
Брайанту захотелось извиниться, но он не знал, от чьего имени это сделать.
– Вы сообщали об этом в полицию? – задал Доусон никому не нужный вопрос. Было ясно, что, конечно, они сообщали.
Миссис Ковальски утвердительно кивнула.
– А два дня назад мы получили письмо.
– Какое письмо? – уточнил Брайант.
Женщина оторвала младенца от груди и одернула кофту. Встав, она протянула руку к единственному клочку бумаги, лежавшему на камине, и передала его Брайанту.
Сержант развернул его и стал читать:
«Уе…вайте, польские ублюдки. Убирайтесь домой и прекратите забирать наши деньги и нашу работу. Мы тебя предупреждаем. А то трахнем твою жену и порежем детей».
– И вы не знаете, кто мог это послать? – спросил полицейский.
Полячка отрицательно покачала головой.
– Это прилепили к двери без конверта, – устало ответила она.
Брайант почувствовал, как к горлу у него подступила тошнота. Кому-то хватило яда написать такое с единственной целью – запугать семью.
А теперь бедная женщина осталась здесь одна…
– И никаких свидетелей? – уточнил сержант.
Ответ он прочитал на лице собеседницы.
– Я могу это взять? – Брайант помахал листком.
Женщина кивнула.
– Вы не могли бы переехать куда-нибудь на время? Например, к вашему дяде? – спросил детектив.
– Он три месяца назад вернулся в Польшу, – покачала головой миссис Ковальски. – И мы тоже вернемся, как только Хенрик поправится.
И опять Брайанту стало грустно от того, что эту семью выживают из дома. Он увидел, как Доусон покачал головой, и понял, что тот думает о том же.
– Я проинформирую участок, чтобы они немедленно реагировали на ваши вызовы, – сказал Брайант, вставая.
Женщина уныло кивнула. Ему тоже не стало от этого легче.
Он хотел бы сделать больше.
В дверях сержант протянул хозяйке дома руку.
– Спасибо вам за ваше время, – сказал он.
Ковальски поудобнее устроила младенца № 2 на плече, а старший малыш вцепился ей в колено. Пожав полицейскому руку, она робко улыбнулась в ответ.