«Бог мой, ведь если они начнут чистить конские головы, то случайно могут наткнуться на заложенную для меня капсулу, – подумал Бернард. – Она хоть и маленькая, но, вывалившись из лошадиной морды, вполне может привлечь внимание… В противном случае остается рассчитывать только на то, что с похмелья они ее не заметят или по собственной лени просто не станут утруждать себя, чтобы нагнуться и поднять какую-то ерунду… Господи, как много зависит от случая».
Да, это был тот самый его величество непредсказуемый случай, который бывает в жизни каждого разведчика: его невозможно предвидеть, но именно такая мелочь способна провалить все дело.
Чтобы не быть забрызганным и не мешать уборке и чистке, ему пришлось подняться с лавки и немного отойти в сторону – далеко уйти он не мог, дабы не терять контроль над ситуацией. Мужики тем временем неспешно продолжали свое дело.
Увлеченный наблюдением, Виталий даже забыл о сыне, а тот вертелся около рабочих, с восторгом стараясь подлезть где-нибудь на излете под прохладную струю из шланга или поймать в ладошки рикошетившие от памятника и склона сверкающие солнцем водяные брызги. Он даже залез и сел на одну из конских голов.
«Может быть, рискнуть и попробовать снять контейнер прямо сейчас, – мелькнула в голове шальная мысль… – Нет-нет, это уж чересчур. Кто знает этих мужиков… Вон – водила машины сидит и внимательно наблюдает за всем происходящим, хотя мог бы и подремать… Что ж, будем ждать».
К огорчению сына и радости Бернарда, рабочие закончили шоркать памятник и плитку своими щетками, отключили воду и начали сворачивать шланги.
«Еще минут десять – пятнадцать, и они закончат, – размышлял Коржавцев, – затем перекурят и уедут… Вот тогда все и сделаем… Отправлю сына полазить по лошадиным головам и скажу ему, из какой морды и что нужно вытащить … В общем, поиграем в поиски клада. А приз будет и у него – мороженое, и у меня – информация… Только какие новости хранит этот тайник?» Нетерпение грызло душу…
– Что это вы тут делаете? Смотри, baby весь мокрый! – Виталий оглянулся на визгливый, знакомый до неприязни голос.
По бульвару, быстро семеня ногами, хиляла, почти бежала Зоя. На лице – эмоции тигрицы, у которой отняли ее котенка.
– Он же ведь опять заболеет, – почти в голос кричала она, не смущаясь людей, которые уже оглядывались на нее.
«Приперлась… и принесла же ее нелегкая в самый неподходящий момент!»
– … ты, что ли, будешь с ним дома сидеть?! Да что же это такое делается! Father, называется!
– Да жара ведь…
– Какая жара! Какая жара! Вон, все ноги у него мокрые, и рубашка насквозь… – Гигиеническими салфетками она вытирала детскую рожицу, которая совсем недавно светилась счастьем радости и свободы, а теперь вмиг потускнела, поблекла и стала как у лилипута – обреченно-тоскливой и взрослой у совсем маленького человечка.