Но долго размышлять мне не дали. Оставив пленных на попечение дежурного, Гретхен повлекла меня дальше, на второй этаж, где располагался кабинет командира этой странной части. Остановившись перед этой дверью, я вдруг испытал немного тревожное чувство. А вдруг здесь, за этой дверью, меня признают ни к чему не годным, и зачем мне потом будет жить? Но вот лейтенант постучалась, услышала изнутри разрешение войти, произнесенное твердым мужским голосом и, приоткрыв дверь, скользнула внутрь, увлекая меня за собой. Рука у нее была хоть и маленькой, но твердой, с сильным хватом и мозолистой; и тут я понял, что оружие, висящее у нее на бедре, нужно этой девушке не только в качестве знака статуса и специфического украшения, но для того, чтобы убивать им людей. Это открытие заставило меня непроизвольно поежиться.
– Геноссе гауптман, – сказала Гретхен, кладя перед своим командиром донесение старшины, – вот тот человек, из-за которого папа вызывал меня к себе. Змей в нем вроде бы не уверен и передает дело на ваше усмотрение.
Капитан Серегин наскоро прочитал записку и, кивнул каким-то своим мыслям, поднял на меня свои серые глаза. От этого взгляда меня пронзило такое чувство, будто передо мной сидит самый лучший из всех командиров, тот самый, про которого у Лермонтова было сказано «слуга царю, отец солдатам», и что за ним я пойду и в огонь, и в воду, и в эпицентр ядерного удара.
– Значит так, Гретхен, – после некоторой паузы веско произнес капитан Серегин, – старшего лейтенанта Соколова отмыть, переобмундировать, как следует накормить, показать Лилии и Птице и поставить на временное довольствие. Кроме того, скажи там дежурному, чтобы вызвал ко мне майора Половцева и Елизавету Дмитриевну. Задание понятно, товарищ лейтенант?
– Понятно, геноссе гауптман, – отрапортовала Гретхен. – Будем готовить спецоперацию по отжиму танкового полка. Разрешите идти?
– Иди уже, – махнул рукой Серегин, – и влюбленного своего с собой забери.
– Ой, – пискнула Гретхен и, схватив меня за руку, вытащила за дверь, да так резко, что я от растерянности едва не споткнулся и не разбил нос. Откуда Серегин знает, что Гретхен запала мне в сердце с первого взгляда?
Как вскоре выяснилось, этот вопрос волновал не только меня. Когда я, отмокший в ванне с магической (как мне сказали) водой, чистый до скрипа и обмундированный в такую же, как на Гретхен, новенькую форму цвета хаки, уничтожал в столовой большую порцию тушеного мяса с овощами, услышал ее вопрос:
– Слушай, Васья, только скажи честно. А ты и в самом деле в меня влюблен?