– Выпустите нас отсюда, выпустите нас отсюда, не виноватые мы, мы больше так не будем, ну пожалуйста, выпустите нас отсюда!
– Конечно, не будете, – сказала Зуля, несколько раз пнув по мешку, – вы теперь просто еда, так что ведите себя тихо. А то накажу пребольно.
Подхватив в руку шевелящийся мешок, она подмигнула мне, сказав:
– Счастливо оставаться, – и исчезла, как будто ее и не было, а мы с Гретхен занялись приборкой и приведением в порядок Васиного Эго. Ну какой же он еще совсем мальчик, наивный и неиспорченный, который всю свою жизнь хотел быть защитником Родины и стал офицером; да только страна к тому времени изменилась, покрылась паутиной формализма и плесенью лжи, и мальчика это очень сильно ранило. Мальчик просился в Афганистан, но его не взяли, да и война там быстро закончилась, точнее, новое руководство страны после десяти лет усилий решило, что лучше сбежать, бросив все – и тем самым открыло ящик Пандоры.
Вместо Афганистана мальчик попал в Группу советских войск в Германии и увидел замполитов, заученно повторяющих набившую оскомину мантры и в то же время думающих, как бы прикупить и отправить родичам в Союз еще один мебельный гарнитур; командира полка, который уныло тянет последние месяцы до пенсии, командира батальона, попивающего горькую; напившись, он прячется в казарме от жены, которую боится больше, чем начальства. Причем было видно, что чем дальше шла широко разрекламированная «Перестройка», тем менее боеспособной становилась часть, и только усилия комполка, говорившего: «вот сдам должность, потом делайте что хотите», кое-как позволяли удерживать ситуацию на плаву. На организованное бегство полк еще был способен, а вот на самоубийственное яростное встречное сражение уже нет.
Выросший в самой сердцевине России, в столице нашей Родины, мальчик увидел «дружбу народов» во всей ее красе. Если у танкистов, самоходчиков, разведчиков и зенитчиков, где контингент был в основном европейский, межнациональные отношения все же еще находились в рамках приличия, то в мотострелковом батальоне и в автобате, где сельские хлопцы из украинской глубинки перемежались с выходцами из аулов и кишлаков, дела обстояли совсем хреново. Никакой дружбой тут даже и не пахло, всем рулили землячества, отодвинувшие в сторону даже пресловутую дедовщину. Между собой землячества враждовали, и после Провала дело уже не раз доходило до поножовщины, да так, что разнимать сцепившихся «воинов» приходилось караулу, с автоматной стрельбой в воздух.
Прибравшись внутри сознания, я должна была успокоить мальчика, чтобы он смог доложить обо всем этом Серегину четко и ясно, как это положено у военных. Да и процесс принятия им Призыва пройдет значительно легче и быстрее, и Гретхен такой обновленный Васья будет нравиться гораздо больше.