– А мертвяка зачем? – спрашиваю я пробегающую мимо Лилию.
– Т-с-с-с, командир, – ответила та, – мертвяк-то он мертвяк, но не совсем; пять минут не прошло, и мозг еще жив. Пока я его погрузила в стасис, а там мы со Старухой за этого мальчика еще поборемся. Но ты представляешь, какой будет эффект, если все решат, что мы мертвых можем оживлять? Авторитета будет – хоть ложкой ешь. А сейчас, Сергей Сергеевич, мне надо бежать, работы море.
– Ладно, человеколюбивая ты наша, – сказал я, – беги уже.
То, что произошло, оказалось немного не тем, что я хотел сделать, пытаясь отделить мух от котлет, но для сельской местности сойдет, тем более что даже соседние подразделения, в том числе и стоявшие совсем рядом с мотострелковым батальоном, во время наведения в нем порядка даже не шелохнусь. Что это – одобрение моих действий, или же полное безразличие – я пока не знал. В любом случае полк надо помещать в карантин и выпускать из него только тех солдат и офицеров, которые откликнутся на Призыв. А от остатков разгромленного мотострелкового батальона мне сейчас срочно нужны были только механики-водители, чтобы перегнать технику на новое место, пусть даже и в несколько приемов. Если, конечно, простоявшие под открытым небом больше двух месяцев без всякого обслуживания БМП соизволят завестись, чтобы проехать хотя бы пару километров до новой стоянки в другом мире.
Кстати, дальнейший смотр полка прошел без каких-либо излишних проблем. И гаубичный дивизион, стоявший сразу за бузотерами, и зенитчики, и разведчики, и ремонтники, и саперы, и связисты, и тыловики – короче, никто бунт не поддержал, наверное, потому, что дураков среди них не было – за два месяца сидения черт знает где все поумнели. И вообще непонятно, на что рассчитывал Джумабай-хан, еще когда был майором Джумабаевым, потому что в местной действительность он все одно не разбирался, и даже удайся ему тот переворот, ничего путного у него из этого не вышло бы. Со мной они достигли бы куда большего успеха, а самое главное – скорее всего, остались бы живы и даже, возможно, вернулись бы домой.
Потом мне пришлось толкать речь, в то время как на зияющем пустотой месте мотострелкового батальона в строю полка мои эскортные боевые лилитки выстраивали тех солдат и сержантов, которые от него пока еще остались, а оказавшие активное сопротивление «землячки» связанными сидели на земле перед строем, жалкие и подавленные – куда только девался весь гонорок. Собственно, активно враждебной оказалась только верхушка землячества, самая весовая и авторитетная его часть, а также их ближайшие прихвостни; а остальные, почуяв, что им противостоит настоящая сила, в критический момент повели себя пассивно, что спасло их от деммского заклинания «четки боли», примененного Тел бин Зул против верхушки банды. Ну и хрен с ними; в любом случае, если они не услышат Призыв, то останутся за бортом, а если услышат, то мне нет причин волноваться за их лояльность.