– Я сделаю это, Отче, – серьезно ответил я, – ведь и я почти такой же, как они – сын мира, превращаемого в инферно; слуга царю – отец солдатам.
– Слушай, Серегин, – хмыкнул Отец, – путь твой будет долгим и нелегким, пройдет через множество миров, одни из которых будут находиться в таком же ужасном состоянии, как и этот, а другие будут переживать различные переломные фазы своей истории, когда одним пальцем можно будет двигать горы и осушать моря. В процессе этого восхождения тебе придется научиться многому, чего ты раньше не знал и не умел, но в конце этого пути тебя ждет твой собственный мир. Основной мир Главной Последовательности, который из-за моей невнимательности и нарушения техники безопасности за последние пару сотен лет серьезно продвинулся в сторону превращения в инферно. Поднимаясь к нему по иным мирам, ты как раз должен будешь научиться врачевать язвы и подавлять инфекцию. И помни. С патогенными микробами не ведут переговоров, их уничтожают при помощи всевозможных средств – от антибиотиков до горячего раствора каустической соды и жаркого огня.
– Я запомню это, Отче, – склонил я голову, – а если что – я надеюсь, что это не последняя наша беседа?
– Да, – подтвердил Отец, – не последняя. А сейчас прощай, сын мой. Если ты мне понадобишься, то я сам тебе позвоню.
После этих слов в моих ушах зазвучали короткие гудки. А Отче Небесный у нас, оказывается, еще тот шутник… Хотя чему удивляться, ведь душу в нас всех вкладывал именно он – а значит, и должен быть антропоморфен настолько, насколько это возможно для божества такой мощи и охвата влияния.
– Сергей Сергеевич, – встревожено спросила меня Елизавета Дмитриевна, – скажите, с кем вы сейчас разговаривали? Бедненький. У вас было такое лицо… и вы что-то бормотали себе под нос с таким серьезным и сосредоточенным видом, что я подумала, что это как минимум Сам решил устроить вам головомойку…
И Елизавета Дмитриевна сделала такую паузу, чтобы я сам мог додумать, кто такой этот «Сам», и чего он от меня хотел…
– Это действительно был важный разговор, – устало ответил я, – теперь, когда я поднялся в статусе, Отец наш небесный для разговора со мной больше не нуждается в посреднике вроде отца Александра.
– Ой, Сергей, – смущенно вскрикнула Елизавета Дмитриевна, – одной ладошкой прикрывая гладкое, как у девочки, лоно, а другой пытаясь умять свои пышные груди, – тут сам Отец, а я совсем неодета…
Вот же баба досталась мне в жены… Вроде умная – аж пипец, но, если прихватить ее на простом, на женском, так сразу становится дура дурой, как какая-нибудь доярка из Хацапетовки. Но все равно, она у меня лучшая, и я за нее любому пасть порву и рога поотшибаю – будь это хоть папенька покойного херра Тойфеля. И это совсем не пустая похвальба.