– Мой Бог, – сказал я стоявшему рядом Ратибору, – говорит, что все ваши родичи попали в вирий, и теперь вам незачем беспокоиться об их душах. Теперь нам надо позаботиться о живых, чтобы больше никогда не повторилось ничего подобного нападению авар. И начнем мы это с ваших старых знакомых булгар.
– Да, княже, – кивнул Ратибор, – мы чуем райское благоухание, такое же, с каким погребли наших побратимов, павших в битве у брода. А насчет булгар, княже, позволь дать тебе пару советов, ибо я этих паскудников знаю еще с пеленок, потому что младшая жена моего отца тоже была булгаринкой…
Все имеет свой конец, прогорел дотла и этот погребальный костер, оставив после себя только остывающий пепел, который никто не будет собирать в урны, ибо то хоронили не павших в бою воинов. Потом этот пепел прибьют осенние дожди, покроют снега, а по весне на холм, на котором некогда размещалась ставка кагана Баяна, придут анты и высадят саженцы фруктовых деревьев. По яблоне и груше за каждого взрослого женщину или мужчину, по вишне или сливе за каждую девушку или каждого юношу, и по кусту малины или крыжовника за каждого ребенка. И этот сад, широко раскинувшийся вокруг, светлый и благоухающий, будет памятником павшим во время нападения авар. Хорошо бы поставить на самой вершине статую Скорбящей Матери или что-то вроде того, но местные славяне еще не понимают такого монументального искусства, увековечивающего память о прошедших событиях.
18 августа 561 Р.Х. день пятнадцатый, Утро. Степь между устьями Днепра и Южного Буга, кочевья булгар-кутугуров.
После того как седмицу назад исчез хан Заберган вместе со всем своим семейством, которого забрали злые шулмуски и мангусы, булгары-кутугуры находились в великом смятении. Можно было бы, конечно, выбрать себе нового хана, но кто его знает, может и его тут же постигнет такая же участь, как и несчастного Забергана, а потому все ранее желавшие немного поханствовать, разом сняли с выборов свои кандидатуры и остались булгары без хана. Хотя кому он нужен? Что, без хана овцы и кони не едят траву, а свирепые сторожевые псы не охраняют от степных волков принадлежащие булгарам отары и табуны? А если снова придут шулмуски и мангусы, то им, со всех их колдовством, сопротивляться просто бесполезно.
А если и найдется такой дурак, то прогремит гром без грозы и дурак падет мертвым, как будто никогда и не жил. Те же, кто ведет себя смирно и не дергается, вполне могут пережить их визит для того, чтобы потом рассказать о нем друзьям и родственникам, как рассказывали о том, как это было, уцелевшие охранники-нукеры хана Забергана. Фингал под глазом у одного и опухшая мошонка у другого свидетельствовали о том, что, даже не желая убивать, мангусы-шулмуски остаются очень скорыми на расправу. Правда, нашлись горячие головы, в основном молодые, которые начали кричать, что нужно откочевать куда-нибудь подальше с этого проклятого места – например, назад в придонские степи, или вперед, к низовьям Прута, Днестра и Дуная, как это планировалось сделать раньше, или хотя бы послать разведку. Для того, чтобы, наконец, выяснить – что же происходит вокруг?