– Да?! – с дурацким видом переспросил патрикий Кирилл, разом растерявший весь свой апломб. – А я и не знал!
– Незнание законов, сын мой, – прокомментировал его детский лепет громыхающий голос Отца, – отнюдь не освобождает от ответственности за их нарушение. Но на первый раз ты прощен. В дальнейшем же поостерегись на основании нескольких бегло сказанных слов оскорблять людей, о которых ничего не знаешь.
Патрикий повернулся на голос, сложил ладони перед грудью и склонил голову.
– Прими мои извинения, о Боже, – покаянно произнес он, – я на всю жизнь усвою этот урок, и больше никогда не буду так поступать.
– В этом заявлении недостаточно искренности, – телепатически сказала мне Птица, – зато в избытке присутствует лицемерие и досада.
– Значит, – так же безмолвно ответил я, – если этот Кирилл лукавит даже перед лицом Отца, то верить этому закоренелому царедворцу нельзя даже на грош.
– Думаю, что ты прав, сын мой, – бас включившегося в разговор Отца громыхал даже в телепатическом общении, – впрочем, поскольку это дела чисто людские, оставляю все дальнейшие действия на ваше людское усмотрение. Скажу лишь одно. Смерть этого человека в ближайшее время будет нежелательна.
– А я и не собирался, Отче, чай мы не на поле боя, – мысленно ответил я Отцу и обратился с вопросом к Птице, – можем ли мы положиться на Антонину?
– Вполне, – мысленно ответила Птица, – и дело даже не в том, что она благодарна тебе за лечение. Это дитя константинопольского дна таких тонких душевных категорий вообще не понимает. Просто она видит в тебе вожака самой крутой стаи из всех, что только есть в этом мире и поэтому будет держаться за тебя зубами и ногтями, чтобы вместе с тобой оказаться в стане победителей. Антонина знает этих византийских царедворцев как облупленных и единственный ее недостаток – это невозможность телепатического общения. Придется нам обходиться жестами, взглядами и намеками.
– Ничего, – сказал я, – обойдемся. А еще, если действовать внаглую, то в нашем распоряжении есть русский язык, которого этот патрикий не понимает, а Антонина с Велизарием вполне. И вообще, если бы этот Кирилл догадывался, с кем сидит за одним столом, то убежал бы в степь куда глаза глядят, не оставаясь тут ни минуты более.
– Да, – подтвердила Птица, – безопаснее обниматься с ядовитой змеей, чем иметь дело с недружественно настроенной Антониной. Так что, Сергей Сергеевич, давайте начнем. Только хотелось бы все это провернуть поскорей, потому что просматривать мысли этого Кирилла это все равно, что совать голые руки в дырку туалета типа «сортир». Такие же мерзкие и противные ощущения.