– Все правильно, Зейнаб, – подтвердила я, – пока ты с нами, тебя никто ни к чему не посмеет принуждать, потому что ты больше не рабыня. Разумеется, есть так называемые должностные обязанности, которые тебе необходимо будет выполнять и за которые ты будешь получать заработную плату по десять дирхемов в месяц и социальный пакет…
– Десять дирхемов в месяц – это хорошо, – согласилась Зейнаб, явно повеселевшая, – только вот, Анна-хатун, скажите, что такое этот социальный пакет и что в него можно положить?
– А положить в него можно много, – сказала я, – для начала ты будешь жить здесь во дворце, как и раньше, и есть ту же еду в таком же количестве, но за это, несмотря на твой статус свободной, с тебя не возьмут и самой мелкой медной монетки. Потом мы также бесплатно будем учить тебя всему тому, чему ты сама захочешь учиться, потому что работа горничной – это еще не вершина карьеры для такой молодой и умной девушки, как ты. А если ты заболеешь, то тебя будут бесплатно лечить очень хорошие врачи…
– Хватит, Анна-Хатун, – с грустным вздохом сказала девушка, опустив голову, – все, что вы уже сказали, и так звучит как волшебная сказка, не разрушайте ее очарования повторением обычных грубых слов… А я, с вашего позволения пойду, мне еще надо, как вы выразились, выполнять свои должностные обязанности.
5 июля 1605 год Р.Х., день тридцатый, полдень. Крым, Бахчисарай.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.
Трое суток, не вылезая из седла, мы пахали свою пашню, принуждая Крым к покорности. По счастью, кормящиеся с острия копья* крымские татары, которые поголовно подлежали депортации за перешеек, составляли около четверти всего крымского населения, чуть больше ста двадцати тысяч человек. Остальное коренное население составляли пережитки Византийской империи – то есть армяне, греки и разные там крымские готы, которые, будучи христианами, по вероисповеданию увидели-таки в нас освободителей, а не завоевателей. Было их всех вместе около ста пятидесяти тысяч, но полагаться на них я бы не стал. Пережитки – они и есть пережитки, и их боеспособность, как и лояльность, находилась на отметке, близкой к нулю. В силу этого и я не требовал от них ничего, кроме как заниматься своими обычными делами, соблюдать законы (главным из которых был запрет на владение рабами) и регулярно платить налоги.
Примечание автора: * кормящиеся с острия копья – значит, имеющие основным родом занятий войну и военный грабеж.
А в Кафе (Феодосии), Судаке, Карасу-базаре (Белогорске), Гезлеве (Евпатории) и самом Бахчисарае некоторые армянские и греческие купцы активно занимались нечестивым ремеслом работорговли, вполне на равных конкурируя в этом бизнесе с турками и евреями. И после захвата этих достойных городов висели они в пеньковых петлях, сушась на солнышке, тоже рядышком, ибо законы у меня одни на всех и исключения по национальному и религиозному признаку я ни для кого делать не собираюсь. Если сказано, что за порабощение людей и торговлю рабами виновному положена смертная казнь через повешение, так значит, его и вздернут суровой рукой, невзирая на все прочие обстоятельства.