Второе побуждение было более реалистичным. За окном царила ночь, теплый ветер колыхал кисейные занавеси, стрекотали цикады, приглушенный свет масляного светильника, стоящего в изголовье моего ложа, едва рассеивал мрак. На низком пуфе возле моей постели, склонив черноволосую голову, сидела та, которую я меньше всего ожидала здесь увидеть.
– Зейнаб, дай пожалуйста попить… – тихим голосом попросила я, испытывая сильную жажду.
– С превеликим удовольствием, Анна-хатун, – склонилась надо мной Зейнаб, поднося к самым моим губам носик поильника. – Ваш главный господин ага Серегин-хан сказал, что это очень хорошая вода, и что я должна поить вас только ею.
Приложив губы к носику поильника, я сделала небольшой глоток. Судя по вкусу, это явно была магическая вода из фонтана заброшенного города из мира Содома, а не местная отрава*.
Примечание авторов: * кто был в Крыму хоть раз, тот знает, что мы имеем в виду. Для всех остальных скажу, что более мерзкой питьевой воды, которую там добывают из артезианских скважин, я не встречал на протяжении всей своей жизни.
– Да, – сказала я девушке, делая новый, куда более основательный глоток, – это действительно очень хорошая вода, лучше не бывает. Попробуй сама.
– Недостойная не смеет прикасаться к священной воде, но раз госпожа так хочет, я выполню ее желание, – испуганно произнесла Зейнаб, вслед за мной приложившись к поильнику. – Ой бодрит как хороший кофе, и к тому же не горький.
– То-то же… – сказала я и добавила: – Почему ты здесь сидишь? Разве у моего ложа не должны дежурить мои товарищи?
– Госпожа сердится? Я не хотела ничего плохого, когда предложила маленькой госпоже по имени Яна подежурить вместо нее. Она очень устала сегодня днем, а я хорошая сиделка, на которую в этом дворце не пожаловалась еще ни одна приболевшая госпожа…
– Очень хорошо, – сказала я, – завтра скажешь своему начальству, что я разрешила тебе весь день отдыхать. Кто там у вас старший?
– Старший евнух господин Абай, – ответила Зейнаб, вздохнув, – только он будет очень недоволен тем, что вы вмешиваетесь в его распоряжения. Он такой старый и такой влиятельный, что считает, что это он тут настоящий господин, а все остальные, включая самих ханов – всего лишь временные постояльцы.
– Да ну? – хмыкнула я, – пусть попробует спорить со мной, узнает какова Анна-хатун в гневе. А еще лучше скажи ему, что я назначаю тебя своей личной горничной и служанкой. Тогда я сама смогу определять, когда тебе работать, а когда нет.
– Ур-ра, как я рада! – раздался прямо над моим ухом звонкий крик Белочки и две маленькие ножки спрыгнули прямо мне на подушку, – Мамочка Анна, ты просто прелесть, раз придумала взять к нам эту милую Зейнаб.