– Что, – переспросил король, – так и написал? Да он поэт – этот наш пан Ходоковский, жаль только, что случай, по которому это написано, слишком для нас печален. Неужели Господь не на нашей стороне, а на стороне схизматиков и что нам делать в том случае, если в наши дела с московитами действительно вмешались высшие сверхъестественные силы? Или, быть может, это все морок, как и исчезновение семейства Годуновых, и чьи-то ловкие манипуляции, а пан Ходоковский с его поэтической натурой склонен к преувеличениям и аллегориям? Быть может, если дела пошли так плохо, отозвать оттуда всех наших людей, и пусть этот монах-расстрига сам расхлебывает эту кашу?
– Я так не думаю, ваше королевское величество, – покачал головой иезуит, – скорее, просто можно предположить, что Господа Нашего неверно информировали, или он сам разгневался, узнав, кто хочет сесть на московитский трон. Ведь кто он такой, это наш „царевич Димитрий“ – вор, пьяница, распутник, соблазнитель малолетних, клятвопреступник и монах-расстрига, бежавший на Литву от заслуженного наказания, носитель и олицетворение всех восьми смертных грехов. Все, что нам надо – это немедленно устранить этого негодяя и, объявив посполитое рушение, выступить самим под знаменем нашей матери, святой римско-католической церкви, чтобы принести московитам идеальный европейский порядок и истинную католическую веру. А потом, имея под рукой привыкшее к подчинению московитское дворянство, можно будет и нашему слишком распустившемуся шляхетству пообрезать растопыренные в стороны крылья. А то взяли моду возражать королю…
Для иезуита Пётра Скарги случившиеся на Москве события, надо сказать, оказались шокирующим холодным душем прямо на голову, показавшим, каким тщетным и суетным занятиям он посвятил всю свою жизнь, раз уж Господни Ангелы из хоругви архистратига Михаила так запросто вмешиваются в земные дела на стороне схизматиков. Но в семьдесят лет очень сложно менять жизненные ориентиры, и поэтому тренированный мозг иезуита, не принимая очевидную реальность, с необычайной ловкостью ищет оправдания своим действиям, чем еще больше усугубляет дело. Таковы уж мы, люди – отродья обезьян, в большинстве своем, несмотря ни на какой ум, не способные признать свои собственные ошибки, даже если прямо в них нас тычут собственным носом. Отсюда и такие убийственные рекомендации королю, ведь не зря же говорят знающие люди: „Дедушка у нас уже старенький, ему все равно“.
Услышав такой совет, король Сигизмунд задумался. Быть может, его духовник-иезуит в данном случае полностью прав. Московитское царство сейчас находится в расстроенном состоянии, так что если убийством монаха-расстриги, называющего себя царевичем Дмитрием, расстроить его еще больше, обвинив в этом деле сторонников Федора Годунова, то потом можно будет вторгнуться в Московию всем посполитым войском, призывая народ к покорности, а тамошнюю магнатерию и шляхту убедить перейти на службу к истинному государю, то есть к нему, Сигизмунду III Вазе. Надо будет немедленно отписать этому пану Ходоковскому, пусть начинает готовить все необходимые условия для выполнения этого плана, а гонец, поспешавший в Краков как на пожар, пусть с такой же скоростью мчит обратно в эту проклятую Московию, где на честных католиков ополчился даже сам Господь Бог.