Еще один трактирный слуга лежал на лестнице; выпавший из его руки нож провалился в щель между ступеньками и валялся внизу на утоптанном глиняном полу. Этот слуга, к своему счастью, ни на что не напоролся, но лежать на ступеньках лестницы было крайне неудобно, и поэтому Сергей Бычков, как добрый самаритянин, сперва свернул слуге-разбойнику шею, а потом перевалил его тело вниз через перила лестницы. Звук, который бывает тогда, когда рабочие мясной лавки кидают на колоду половинку свиной туши, возвестил о том, что этот человек уже покоится на земле и больше никого не побеспокоит. Ведь очевидно, что эти слуги по приказу трактирщика убивали и грабили постояльцев, которых потом никто не будет искать. Поскольку в том что никто не будет искать королевского гонца я сомневалась, то эти два ночных храбреца скорее всего шли по наши души и поэтому Сергей правильно сделал, что прибил того негодяя.
Покончив с этими разбойниками, мы все вчетвером подошли к двери, за которой храпел пан Качиньский и его сопровождающие. Открыв дверь при помощи острого ножа, примерно так, как это и планировали сделать разбойники, Вернер и Сергей заглянули внутрь. Мы с Фаиной могли смотреть только из-за спин наших мужчин, но картина оргии, перешедшей в повальный пьяный сон, была налицо. На широкой трехспальной кровати, перепутавшись руками и ногами, дрыхли сам пан Качиньский и две чернявые девки помоложе, числящиеся в корчме дочками хозяина. Господа гусары постелили себе на полу и их обслуживавшие их дамы явно были постарше возрастом и пониже классом, что не уберегло их от яростного гусарского полового внимания и ухаживания. Не говоря уже о том, что картина была гнусна сама по себе, так в этой комнате еще и весьма гадостно воняло.
Курьерская сумка стояла в дальнем углу комнаты, запечатанная большой висячей свинцовой пломбой. Но нам не было необходимости нарушать целостность печати. Фаина создала микропортал, и, сунув в него руку, извлекла на свет божий королевское послание, на этот раз скрепленное восковой королевской печатью. Снять ее, не оставив повреждений, было нелегко. У Фаины на лбу даже выступили капли пота – но вскоре она разделалась с печатью, и послание было развернуто. Проведя ладонью над листом пергамента, Фаина сообщила, что никаких шифров и тайнописей тут не имеется, и написано только то, что написано. В смысле, на вульгарной латыни с орфографическими ошибками. Свернув этот рулон вместе с еще одним рулоном пергамента, Фаина прочла заклинание копирования, и вскоре у нас в руках оказались два пергаментных свитка с одинаковым текстом.