Справился у ментовского старлея о военной комендатуре путей сообщения. Надо ж было билет взять. Коменда оказалась на втором этаже трехэтажки напротив здания вокзала, через площадь. За стеклом дежурки сидел лысый старший прапорщик кавказской внешности. Я представился и рассказал о цели своего визита. Прапорщик потребовал документы и долго их изучал. Потом открыл толстую общую тетрадь и начал что-то в ней заполнять. Окончив свою писанину в талмуде, выписал какой-то листок, расписавшись, шлепнул печать и молча протянул мне вместе с той тетрадью. Расписавшись в журнале возле галочки, взял документы и листок, поблагодарив, вышел на улицу и направился к военным кассам.
Когда снова пересекал площадь – на встречу попался комендантский патруль. По привычке, отдав честь, пошел дальше, но меня догнал боец и, представившись рядовым Лагуновым, попросил подойти к начальнику патруля. Только вот этого не хватало! Достали эти комендачи! Подошел к начальнику патруля и представился, капитан – начальник патруля, тоже, правда фамилию не запомнил. Он потребовал документы и, изучая их, попутно расспрашивая о цели пребывания в Ростове.
– Я вынужден вам записать замечание, товарищ лейтенант, – сказал мне капитан.
– За чтоЧто я нарушил– возмутился я.
– А вы себя со стороны виделиУ вас полевая форма неуставного образца, потертый весь. Вы позорите статус военнослужащего. И судя из документов – вы после лечения, а где у вас красная планка о тяжелом ранении?
– Слышь, капитан, ты че, ох…елТы вон какой, весь выглаженный, упитанный, а посидел бы в севастополисских окопах – я б на тебя посмотрел. А планка о ранении… После войны носить буду, чтобы дети таких тыловых уродов как ты, мне в трамвае место уступили. Ты хоть раз под обстрелом был?! Пацаны Там кровь проливают, а ты, урод, за спинами их прячешься. Нашел место потеплее и жопу примастырил…
– Взять! – крикнул капитан двум своим бойцам. Видя, что начали собираться люди и не только в штатском. Не долго думая, огрел вещмешком одно солдата и ногой ударил в грудь другого. Пока капитан пытался вытащить свой ПМ из кобуры – дал ему прямой в лицо. Тут подскочил старлей в черной «титановке» и краповом берете с четырьмя планками медалей. Явно, что из Окраины – «земеля». Он быстро расправился с подбегавшим вторым патрулем комендачей. Потом повернулся ко мне.
– Ноги в руки и побежали, пока не повязали! Я схватил вещмешок и побежал за старлеем. Мы бежали на перрон, там отправлялся какой-то поезд. Заскочили на ходу в предпоследний вагон, несмотря на крики проводницы. Быстро сунул ей две тысячные купюры – чтобы успокоилась. Вагон был купейным, и сразу завалили в первое. Там сидела женщина средних лет с двумя девочками лет по семь-восемь. Они испугались, когда ворвались двое потных и запыхавшихся военных. Пока восстанавливали дыхание, знаками показали женщине, чтобы молчала, приложив указательный палец к губам.