Сергей удивленно разглядывал Наташу и не узнавал: глаза ее разгорелись, на лице выступил румянец, и оно уже казалось не глупым, а умным и даже красивым…
Бывает ведь так: снаружи человек вроде серый сланец, а загляни вглубь - сплошь прожилки чистого золота. А иной красив, как волчья ягода, но не вздумай довериться- отрава!..
Воцарилось молчание. Сергей усиленно растирал лоб, пряча под ладонью смущенный взгляд. Вот так «чернушка-дурнушка»! Выходит, он сам перед нею дурак-дураком. Разве он ответил бы на этот вопрос так, как ответила Наташа? Но откуда это у нее?
Зоя рассердилась на Сергея и язвительно заметила:
- Не знаешь, что сказать, хоть чихни.
Вадим горласто захохотал, рассмеялись и остальные. Наташа виновато посмотрела на Сергея. Она-то знала, что допустила большие вольности в формулах составов магнетита, надеясь, что «профессор» Белов не заметит. Еще неведомо, что поставил бы профессор Надеждин за такой ответ студентке четвёртого курса…
Выручил всех старик якут. Он неожиданно начал удивительную скороговорку - «чабыргах». Говорил он по-якутски, но даже для человека, не знающего языка, угадывались чеканные и звучные рифмы, богатейшие аллитерации. Это был настоящий слиток созвучий, сплошные жемчуга слов.
Ксенофонт говорил уже больше минуты на одном дыхании и закончил торжественным возгласом: «Гэ-буо!» Потом подошел к Наташе и протянул смуглую, почти коричневую руку.
- Кыллахов тоже артист,- с улыбкой произнес старик.- Буду маленько учить - Наталья заслуженной артисткой станет!
Утренние скалы потряс заразительный смех. Громче всех хохотал Сергей Белов. Он сунул в руки Наташе учебник и погрозил:
- Теперь с тебя спросим!
Быстро собрались и тронулись в путь. Наташа замешкалась, укладывая в рюкзак белый кварцевый камень. Когда она уже собралась догонять ушедших ребят, к ней подъехал Кыллахов на своем злом и проворном Магане.
- Погоди, Наталья, поговорить надо,- остановил он ее и, посмотрев пристально своими зоркими черными глазками, неожиданно спросил: - Сказывай, откуда про камни столько знаешь? Ты будто геолог.
Наташа, покраснев, молча теребила ремень рюкзака. И вдруг она решилась. Ведь все равно, рано или поздно, ей придется открыться. Она должна убедить их пройти дальше, к отрогам Туркулана, иначе экспедиция превратится в пустую прогулку, и поручение профессора Надеждина останется невыполненным. К тому же ей надоело притворяться и играть роль, которая у нее явно не выходила. Вот и сейчас, неужели ей нужно лгать этому старику якуту? Пусть уж он первый узнает: почему-то ей легче признаться именно ему.