Неукротимая водяная буря, оглушающая грохотом скалы и тайгу, понравилась Шатрову с первого взгляда. Он лю-~ бил скорость и необузданную силу. Любил очертя голову лететь с кручи на лыжах, любил вихревую скачку на диких необъезженных рысаках, любил шум и свист яростной пурги. Маркшейдер Шатров (он замерял выработки на дражных полигонах) частенько, присев где-нибудь в сторонке на отвале, набрасывал в своем блокноте вместо столбиков цифр строчки стихов. Потом он читал их с клубной сцены, изредка печатал в многотиражке. Вот и сейчас зрелище водопада вдохновило его на стихи. Он отстал, присел на серый валун и, покусывая химический карандаш, отчего кончик его языка стал фиолетовым, начал строчить и зачеркивать в своем блокнотике.
В тени отвесных скал-громад
Грохочет и клокочет водопад.
Ему, брат, не прикажешь: стой!
Гремящая река,
Ты так мне дорога
Своею непокорной красотой.
Появись эти стихи у Шатрова раньше, он, без сомнения, счел бы их украшением литературы. Но, ежедневно слушая песни-импровизации Ксенофонта, он заметил, к своему огорчению, насколько ярче и чеканней строки якутского сказителя-олонхосута. Научиться бы вот так воспевать таежную землю, которую старый якут как бы видит с высоты орлиного полета. У него лесные поляны подобны перевернутым лапкам белок, камышовые озера кажутся глазами крохалей, а речки уподобляются забытому в траве волосяному аркану. Не слова, а жемчуга нижет сказитель. Шатров часто жалел, что никто, кроме него, не понимает песен Кыллахова. Если бы понимали, пожалуй, меньше упрашивали бы Орлецкого поиграть на аккордеоне, а чаще слушали старика…
Спохватившись, что отстал, Ром вскочил, но увидел под скалой возвращавшуюся Зою и пробиравшихся за ней следом Белова и Орлецкого. Вместе с ними он повернул на стан.
- Ну, как с переправой? - поинтересовался Шатров, когда они удалились от водопада и шум воды стих:
- А ты как думаешь? -опросил Сергей.
- Куда вы, туда и я,- сдержанно ответил Ром.
- Я за поездку выше порога,- заговорила Зоя,- но, чур, без переправы. Если бы наш дощаник имел реактивный двигатель и подводные крылья, и то бы не поднялся на эту водяную гору.
Орлецкий промолчал. Он шел под впечатлением увиденного. Такой громадный напор воды и такая узкая скалистая горловина… Да, старый чудак Игнаш прав. Наверно, ни на одной реке не найти более, подходящего места для гидростанции. Если Игнаш еще не дал заявку на открытие, то это сделает он, Вадим Орлецкий. Ведь может так случится, что со временем появится нужда построить здесь гидростанцию. Обернувшись, Вадим еще раз снял общий вид порога.