- Б-барыши подсчитываешь? - с усмешкой произнес Кирька.
Шатров недовольно сощурил свои миндалевидные глаза, но помолчал немного и ответил спокойно:
- Приходится, братуха, на орехах зарабатывать. У нас, цыган, уцелело много старых дурацких привычек. Я им объявил смертный бой. Уже отучил милостыню цыганить. Но думаешь, мать довольна? Каждый день меня клянет: «Выучили окаянного, заставил родную мать подыхать от скуки…» Так-то у нас водится…
Кирька понимал, что Шатров говорит от души, и внимательно слушал, согласно кивал головой.
- Вам, русским, что,- продолжал Шатров,- у вас и конюхи есть, вроде тебя, и академики. А у цыган ни одного академика! Позор! Неужели мы такие безмозглые?
- Н-наоборот, что ни цыган - то умарь, хитрован.
- Сплюнь, князь Метелкин.
- Т-так я же хвалю.
Глядя куда-то вдаль, за горизонт гор, Шатров поклялся:
- Привинчу вот сюда,- ткнул он себя в грудь,- университетский значок. И чтобы сестры и братовья кончали только университеты. Пусть хоть еще десять лет приторговывать на орехах придется, все равно добьюсь! Выйдут ученые из бывших таборных цыган Шатровых!
Кирька разволновался. В словах Рома он .усмотрел укор в свой адрес. Он кончил учебу на семи классах, потому что заленился. Часто ему мешало заиканье. Потом он понял свою выгоду. Не выучит задание, спросят, а он тотокает чуть не урок, мол, не могу выговорить! Учительница физики изловчилась: подсунула лист бумаги - пиши формулу. Как же ее напишешь, если не знаешь? Отец собирался на ремне дотянуть до десятилетки. Выручил завуч, добрым оказался. Посоветовал послать на конный двор ума набираться. Дескать, после догонит. За полверсты Кирька теперь снимает шапку, когда встречается с завучем. Видно, понял завуч душу Кирькину, для которой всего дороже покой и независимость. На кой ляд они на конном дворе, формулы, когда и без них хорошо спится и аппетит не портится! Чуточку бы подрасти (девки почему-то любят долговязых), и ни шиша больше Кирьке Метелкину не нужно. Но сейчас, слушая Романа, Кирька почему-то завидовал ему…
Они шли по хребту меж мохнатых кустов, под ногами похрустывал сизый ягель. А вокруг раскрывался бесконечный простор. Именно такой вот представлялась Кирьке вся его жизнь, и он все шире расправлял плечи, изрядно натертые лямками рюкзака.
В соседнем распадке начинался новый ключик. Он вырывался фонтанчиком из-под корневища кустистой горной березки-ерника. Озорной говорливый ручеек мчался вниз по каменистому желобу распадка, перескакивал через преграждавшие путь белые камешки.
- Наверняка под нами таится рудное золото,- произнес Шатров, нанося на карту точные координаты.