- Ну, я ложусь спать,- сказал Шатров и спокойно завернулся в одеяло.
«Тебе красота, можно дрыхнуть,- завидует Кирька Рому.- А меня, чую, затрясет эта самая золотая лихоманка».
Выбраться бы только на прииск. Там он для вида пороется с лотком в старых отвалах и припрет золото в кассу. Не забыть бы только это местечко…
Стемнело. Снова хлестанул дождь. Но под елью суше, чем у Метелкиных в халупе. Только земля сильно пахнет глухариным пометом. Видно, они тут часто ночуют. Не вздумал бы краснобровый ночью шлепнуться на спящих. С перепугу всякая чепуха может приключиться…
Утро выдалось хоть и светлое, а сырое. Неподалеку кусты голубики все мокрые. На каждой белой ягодке прозрачная капля висит, вспыхивает на солнце. Ручей бугрится мутной водой. Ром, лениво потягиваясь, сквозь зевоту говорит: надо бы переедать, пока подсохнет тайга, вода в ручье спадет. Кирьке все это до форточки, ему надо поскорее увести отсюда глазастого цыгана, чтобы не раскрылась тайна. Хитрит Кирька, торопит товарища, мол, потеряют их, чего доброго, искать кинутся.
- Пошли так пошли,- согласился Шатров и поднял голенища резиновых бродней. Кирьку-торопыгу пустил вперед. Идет сзади сухонький, насвистывает -весело. А Кирька в мокрых кустах, и травах на первой же версте выбродился по грудь. Да еще узелок в сапоге сдвинулся, волдырь натирает, ходу не дает.
Зашли в высокий осинник. Рубцеватые стволы у старых осин в три обхвата. Ветра нет, а округлые листики на длинных черешочках покачиваются, трепещут. Кирька доподлинно знал со слов бабушки, что осины боятся страшного суда: на осиновом кресте Христос повешен.
- Привал! - сбрасывая тяжелый рюкзак, предложил Кирька.
Поглядел Кирька на Шатрова и диву дался: забрал за-чем-то Кирькино ружье и ходит меж осин, что-то выискивает вверху, аж голову запрокинул.
- В-ворон считаешь? - съязвил Кирька.
- Сучок понадежнее ищу,- откликнулся Ром.
- 3-зачем?
- Грешника повесить хочу.
Ого! Кирька много слыхал подобных историй про копачей. Вот так вдвоем наткнутся на золотишко, а из тайги возвращается один…
Не дожидаясь трагической развязки, Кирька вскочил и на цыпочках прокрался за деревья, а потом припустил, что было прыти в ногах.
Оглянулся Шатров, а Кирьки и след простыл. Слышит, где-то впереди только кусты шуршат.
- Постой! Я пошутил!
«Н-не на шутника напал!» - лихорадочно соображал Кирька и несся с отчаянностью преследуемого олененка. На грех, преградил путь ручей. В сухую погоду его и не заметил бы, а сейчас не перескочить. Кирька пробежал шагов сто вверх, увидел наклоненную лиственницу и решил перебраться по ней. До середины дополз по мокрому стволу. Глянул вниз, а там кипит вода. Мигом закружилась голова, хотел ухватиться за гибкие ветви, но не удержался, свалился в поток.