– Влад!
– Да?
Когда я поднял голову, Лидия смотрела на меня с отчаяньем, а по ее щекам текли слезы.
– Ты не думаешь обо мне, даже сжимая в объятиях! В твоей голове иные помыслы – политика, политика, политика…. Даже теперь ты не со мной, а где-то далеко-далеко. А я почти поверила, что мы вместе. Зачем ты спас меня, Влад? Сейчас я была бы уже мертва, и мне не было бы так больно…
Она поднялась и пошла прочь. Наше примирение было коротким, любящие сердца вновь разделяла бездна.
– Лидия!
Она даже не обернулась. Я настиг ее в два прыжка, подхватил на руки, покрывая ее лицо и шею страстными поцелуями.
– Ты дурочка, ты просто дурочка… Сегодня наш день, и в этот день мы будем счастливы, я обещаю.
У наших ног шумел Арджеш. Мы снова сжимали друг друга в объятиях, и снова наше счастье было так велико, что его невозможно было вместить в душу.
Граница Валахии
Вечер приближался. Пора было обустраиваться на ночлег. Лагерь разбили тут же, неподалеку от дороги, возле прозрачного и быстрого ручья. Как по волшебству, на пустом месте выросли походные шатры, заполыхали небольшие костерки. Вскоре запахло какой-то снедью, и пустынное, глухое место внезапно стало по-домашнему уютным. Это была последняя остановка на валашской земле, а впереди, за холмами, простирались владения османов. Я ехал в Адрианополь на встречу с султаном, везя с собой проект нового договора, подтверждавшего вассальные обязательства, некогда взятые Валахией перед Османской империей.
Тихонько ржали стреноженные лошади, неутомимо журчал ручей – мир вокруг был таким, будто не существовало войн и невзгод, нелепых проблем, которые люди выдумывали сами для себя, сокращая и без того недолгую жизнь. Я не стал дожидаться, когда приготовят ужин, а, позвав секретаря, направился в свою палатку, решив перекусить позже.
Текст договора не давал покоя, я вновь и вновь возвращался к нему, внося пометки и исправления. Следовало многократно выверить все пункты, чтобы турки не могли найти в договоре лазеек, кои они могли бы использовать в своих интересах. А Фарма терпеливо переписывал вариант за вариантом, успев, должно быть, наизусть вызубрить текст. Вот и теперь Раду разложил на раскладном столике бумагу, перья, открыл чернильницу, зажег свечи и замер, ожидая, когда начнется диктовка. Я вновь пробежал глазами документ, пытаясь представить, будто читаю его впервые, оценивая достоинства и возможные просчеты:
«Высокая Порта отказывается от вмешательства во внутреннее управление княжества, и ни один турок не может без важных причин иметь оседлость в Валахии.