Султанское войско стремительно двигалось вглубь Валахии, направляясь к столице княжества. С момента вторжения прошло всего несколько дней, а оно уже находилось в районе Слатины. Моя армия перемещалась в том же темпе параллельным маршрутом, не сближаясь с захватчиками, но и не теряя их из виду. Турки не могли позволить себе задерживаться на одном месте – им негде было пополнять запасы еды, а главное – воды, везде их встречали пепелища деревень, отравленные колодцы, а по ночам не давали покоя партизанские атаки. Сама природа была на нашей стороне – жара стояла невыносимая, она выматывала и без того замученных жаждой незваных гостей. Я ускользал от открытых столкновений, но днем регулярно атаковал небольшие кавалеристские отряды, отправлявшиеся на поиски продовольствия, а всякий раз после захода солнца нападал на лагерь султана, уничтожая лошадей, верблюдов и людей. Влахи налетали стремительно, словно стая волков, а потом без следа исчезали в дремучих дебрях леса. Разбойники, прежде рыскавшие по валашским лесам, а ныне вместе с войском и ополчением выступившие против султана, очень помогали в таких вылазках, своей храбростью и изобретательностью наводя ужас на впечатлительных турков.
Сегодня, как и в самые первые дни войны, мы продолжали идти по направлению к Тырговиште, немного опережая основные силы Мехмеда Завоевателя. Ночи проходили без сна, и я задремал в седле, доверившись коню, вышагивавшему по пыльной дороге… Резкий запах разлагавшихся на жаре тел и хриплое карканье воронья нарушили дремоту, возвращая к действительности. Конь подо мной захрапел, подался назад, я вздрогнул, сбрасывая остатки сна.
– Похоже, жители этой деревни не успели эвакуироваться, – заметил ехавший рядом Драгомир. – Понадеялись, что гроза пройдет стороной. А сюда в поисках продовольствия наведался турецкий отряд.
Сытые вороны не пожелали взлетать, бочком отходя от своей добычи. В такую жару плоть гнила очень быстро, и хотя смерть пришла сюда недавно, почерневшие трупы крестьян уже успели превратиться в подобие уродливых раздувшихся кукол. Жители деревушки приняли мучительную смерть – с многих из них живьем содрали кожу, а некоторых просто искромсали на куски. Но самое тягостное впечатление производили насаженные на частокол тела младенцев – почерневшие, распухшие, покрытые слоем жирных, отливающих изумрудом мух.
Это были не первые жертвы османов, которые встречались во время стремительного продвижения в глубь страны, и хотя смерть теперь стала полновластной хозяйкой Валахии, и ее безобразный оскал оставлял меня равнодушным, вид зверски замученных детей всколыхнул в душе ярость. Кровь вскипала в жилах от этого жуткого зрелища. Кулаки сжались сами собой. Глядя на мертвых детей, я думал о том, что буду резать негодяев, пока хватит сил, и, даст Бог, доберусь и до самого султана.