Дом в Пеште, где обосновались молодожены, был достаточно просторным, в нем вполне мог жить знатный господин, но Владу постройка почему-то представлялась тюрьмой. Юноша спешился, передал поводья слуге и торопливо вошел в помещение. Поднимаясь по ступеням, он пытался представить, каким окажется тот, кого так хотелось увидеть, ворошил детские воспоминания и терялся в догадках.
Когда Влад шагнул в комнату, навстречу ему поднялся худой невысокий человек с лихорадочно блестевшими глазами и изуродованным ртом, частично прикрытым длинными, завитыми по моде усами. Он вовсе не походил на легендарного героя, чей полустертый образ вспоминал юноша, разве что движения у этого человека остались такими же стремительными, а осанка – гордой. Именно манера держаться напомнила Владу о прошлом, но все же стоявший перед ним человек был совсем не таким, как в детских грезах.
– Здравствуйте, отец.
– Здравствуй, сын.
Дракула пристально смотрел на Влада. В его памяти сын остался маленьким беспомощным мальчонкой, а сейчас перед ним стоял незнакомый мужчина – сильный, уверенный в себе и чужой. Внешне он был похож на самого князя в годы молодости, но это внешнее сходство только сильнее отдаляло его.
Мужчины сели за стол, пытаясь продолжить начатую беседу. Отец и сын должны были говорить друг с другом… Вот только о чем? Вряд ли они сумели бы высказать все, что накопилось за долгие годы, вряд ли смогли бы преодолеть возникшую между ними стену отчуждения…
– Простите, что не успел приехать на вашу свадьбу, отец.
– Пустое. Я рад, что мы встретились.
– Я тоже.
– Теперь мы оба католики, оба служим венгерскому королю. Будем встречаться чаще.
– Да, непременно.
Разговор то и дело прерывали долгие паузы. Слова повисали в воздухе, молчание тяготило. Дракула хотел заговорить с сыном по-славянски, но передумал, опасаясь смутить юношу, вряд ли помнившего язык, на котором они общались в детстве. Князь столько хотел сказать своему сыну, единственному любимому человеку, оставшемуся у него в этой жизни, но не мог вымолвить ни слова. В душе Дракулы жил другой образ, не имевший ничего общего с красивым молодым мужчиной, сидевшим напротив.
– Мне придется скоро уехать, – снова заговорил юноша. – Дела службы требуют моего присутствия в Вене. Я вырвался сюда на пару дней.
– Да, конечно. Рад был тебя видеть.
– Взаимно.
Это была почти неприязнь. Влад иначе представлял себе отца, и немолодой, болезненного вида человек внушал ему антипатию. Они попрощались – сухо и официально, юноша направился к двери. На пороге он резко обернулся, отец смотрел вслед, в его глазах стыла тоска.