– Могу ли я в дальнейшем рассчитывать на вашу поддержку и конфиденциальность?
– Да. Как я и обещала, – сказала Исана. Она откинулась на спинку своего сидения и снова закрыла глаза. – При всем желании я не смогу помешать вашим интригам. Если на пути к этому будет совершено что-то хорошее, то почему бы не попытаться.
– Замечательно, – сказала Леди Аквитэйн. – И полезно для вас.
Она замолкла на мгновение, и Исана внезапно ощутила всю тяжесть пристального внимания Верховной Леди.
– Едва ли рядовой обыватель может видеть ситуацию такой, какая она есть на самом деле, Исана. Это заставляет меня задаться вопросом: где вы могли приобрести необходимую для такого уровня политики проницательность? Должно быть, вам в этом кто-то помог.
– Я много читала, – ответила она с усталостью в голосе, не нуждавшейся в фальсификации. – Не более того.
Благодаря годам практики и опыта Исана могла уберечь лицо от проявления любых эмоций. Но, просыпаясь по утрам, было почти физически больно удерживать свою руку от прикосновения к контуру кольца, висевшего над ее сердцем.
Последовала еще одна минута в тишине, и Леди Аквитэйн произнесла:
– В таком случае я должна восхититься вашей эрудированностью.
Внимание Высшей Леди ослабло, и Исана едва удержалась от того, чтобы издать вздох облегчения. Лгать Леди Аквитейн, чьи способности в заклинательстве воды, а значит и в распознавании обмана и лицемерия, сильнее, чем у самой Исаны, было весьма опасным занятием.
Эта женщина была способна на пытки и убийства, даже если предпочитала менее суровые методы. Исана не рассчитывала на то, что эти предпочтения стали результатом этических убеждений, а не холодной логики и личных интересов. Если это было необходимо, Леди Аквитейн могла убить Исану, глазом не моргнув.
Если бы этому суждено было случиться – Исана умерла бы, не вымолвив ни слова.
Потому что есть тайны, которые должны оставаться тайнами.
Любой ценой.
Жизнь легионера, даже если этот легионер был офицером, по мнению Тави, была излишне романтизирована.
К тому времени, как закончилась его первая неделя в лагере Первого Алеранского, Тави пришел к заключению, что все хваленое великолепие и престиж офицерского корпуса – не более чем уловка государства, имеющая целью превратить здоровые амбиции в безумие с пеной у рта.
Которое удваивалось из-за высокой репутации Курсоров, благодаря которой он и получил приказ отправиться в этот Легион, вороны его забери.
Тави считал себя решительным, стойким, умным агентом Короны, особенно после испытаний, с которыми он столкнулся в Академии, где его время и сосредоточенность всегда были востребованы.