Фасы окружали меня, подталкивали, влекли куда-то по своим тёмным норам. Но того, что произошло потом, я никак не ожидала и не могла связать с тем, что происходило прежде.
Я вдруг поняла, что передвигаюсь по земле, увидела лица, которые показались мне знакомыми, но мозг мой всё ещё был скован заклятьем…
Ну, а затем я полностью пробудилась от сна и обнаружила, что стою на вольном воздухе, и меня обдувает прохладный ветерок, принося знакомые запахи Долины. Рядом стоял Йонан, а с ним ещё кто-то, в старинных доспехах и с огромным топором с двойным лезвием. Тсали тоже был там. А потом снизу поднялись те, кто правил Долиной, — Леди Дагона, Лорд Кайлан, Имхар и другие.
Я зарыдала, и слёзы мои были реальностью, хотя я ещё сомневалась в этом. Но только когда Дагона приняла меня в свои объятия, я наконец поверила, что это не сон.
Барьер, запрещавший мне говорить, рухнул, и я смогла подробно рассказать Леди Дагоне всё, что случилось со мной во сне. Хотя, во сне ли? Это был не сон. Меня действительно похитили, увлекли за пределы безопасной долины — и всё это с помощью моего предательского второго «я», ибо мне предъявили фигурку, вылепленную из глины. Волосы у неё на голове были моими волосами, тряпица, в которую она оказалась завёрнута, принадлежала мне. Эта глиняная фигурка олицетворяла древнее зло. Так меня настигло чужое колдовство, сумевшее просочиться сквозь все наши заслоны.
Когда я описала женщину, которая общалась с черепом, Дагона нахмурилась. Она оставила меня в своей обители, охраняемой волшебной силой, взяла свежеоструганную волшебную палочку и очертила подушки, на которых я лежала, большим кругом, а внутри этого круга начертала несколько символов. Она ещё не покончила с этим делом, а меня уже начало неодолимо клонить ко сну. Я как могла противилась, потому что боялась, что снова потеряю волю и сознание, и меня опять утащат, но сон всё-таки сморил меня.
Я вновь очутилась в зале с колоннами и черепом на постаменте, хотя на этот раз и не физически, и вновь увидала ту женщину. Теперь она выглядела иначе, но я была уверена, что это та самая, которая отправила меня в подземные норы фасов и наложила заклятье.
Женщина уже не казалась ни гордой, ни высокомерной, и красота её поблекла, но она по-прежнему внушала страх, хотя и не смотрела в мою сторону и ничем не выказывала, что знает о моём присутствии.
Она стояла перед постаментом, и руки её ласкали череп, как ласкают лицо любимого. На этот раз череп не сиял всеми цветами радуги, лишь в глубине его пульсировало слабое мерцание.