Невзирая на изменяющиеся цвета, лицо её хранило но и то же выражение. Полные губы чуть изгибались в лёгкой загадочной полуулыбке, будто она знала что-то очень важное, но этим своим знанием ни с кем делиться не собиралась.
Одежду её составляли лишь завихрения тумана, которые непрерывно перемещались, открывая то багровый сосок груди, то гладкую кожу бедра, то плавные линии живота. Я была просто ошеломлена всем увиденным.
«Крита! — голос её прозвучал прямо в моём сознании, минуя слух. Она подняла руку в дружеском приветствии. — Какая встреча, сестрёнка!»
Меня задела её фамильярность, и эта смена настроения не укрылась от женщины. Улыбка исчезла с губ, а глаза, обращённые ко мне, загорелись злобой.
«Ты будешь тем, кем я захочу, и станешь поступать так, как я прикажу. Ко мне!»
Она спешила прибрать меня к рукам, как свою собственность. Воля моя оказалась полностью парализованной. Я послушно приблизилась.
«Сюда!» — она указала рукой на сияющий светом череп, который от её жеста замерцал ещё ярче. Он становился ЖИВЫМ.
Совершенно безотчётно я протянула вперёд ладони и коснулась висков черепа, слева и справа. И тут я почувствовала, как в меня ворвалась чужая воля — властная, непреклонная, подавляющая последние остатки моего собственного «я». Мне был отдан приказ, и я не имела сил ослушаться.
«Итак, мы сделали неплохой выбор, а, Тарги?» — усмехнулась женщина. Она говорила с черепом, как с живым существом. После этого она повернулась ко мне.
«Теперь иди и делай то, что тебе приказано».
Она смерила меня пренебрежительным взглядом и отвернулась. От колонн ко мне подскочили уродливые фасы, вожак крепко схватил меня за руку и увлёк за собой.
Мы двигались подземными коридорами, многократно переходя из одного в другой, а сколько их было и куда они вели — этого я сказать не могу. Во мне неугасимым огоньком горело стремление выполнить то, что внушил мне череп и чего не могли сделать ни он сам, ни та женщина, потому что пути, которыми мы пробирались, были для них запретными. Скорее всего, эти коридоры пролегали глубоко под землёй, так что охранные руны, которыми помечены все пути, окружающие Долину, имели здесь ограниченное влияние. Вероятно, это облегчало возложенную на меня задачу.
Потом сон мой стал распадаться на отдельные эпизоды, где одна картина сменяет другую без какой-либо логической связи. Во мне звучали слова, сказанные то ли черепом, то ли той женщиной, но что-то изменилось. Не скажу, что чары волшебства ослабли, нет, они по-прежнему крепко владели мной, но во мне стало расти сопротивление этим чарам, пробудился гнев. И я чувствовала, что невидимое вмешательство не даёт мне выполнить то, что приказал череп.