– Все дети это делают, – прошептал Ли Као. – Дети вашей деревни, точнее, те из них, которые были достаточно взрослыми, чтобы работать в шелковичных рощах, во время работы жевали листья. Ребенок старше тринадцати лет уже не будет жевать листья, ему стыдно вести себя по-детски. Именно поэтому заболели только те, кому было от восьми до тринадцати. Понимаете, мы имеем дело не с чумой, а с ядом, которым специально смазали листья, чтобы убить шелковичных червей.
Он повернулся и указал на сосуд. Жидкость в нем приобрела самый зловещий оттенок, который я когда-либо видел: глянцевитый, зеленый, мерзко блестящий, похожий на гангрену.
– Это яд ку, от которого нет противоядия, – мрачно объяснил Ли Као. – Его нанесли на листья тутовых деревьев в роще, принадлежащей Ростовщику Фаню.
Разъяренная толпа кинулась вниз по холму, ища расправы, но двери склада оказались запертыми.
– Бык! – прорычал настоятель.
Я пинком вышиб дверь, та пролетела полкомнаты, и нашим глазам предстало жалкое зрелище. Грязнуля Ма лежал на спине. На губах его виднелись следы яда ку, и был он мертв, как Конфуций. Ростовщик Фань еще подавал легкие признаки жизни. Его остекленевшие глаза повернулись, завидев нас, а губы задвигались.
– Мы не хотели… Только червей, – прошептал он. – Если бы они умерли… долговые расписки… взяли бы все… Теперь моя дочь…
Он уже почти умер. Настоятель наклонился над ним, опустил маленькую статуэтку нефритового Будды в ладонь ростовщика и стал читать молитву за эту презренную душу. Глаза Фаня открылись в последний раз, он слепо посмотрел на нефритового Будду, а потом совершил подлинно героический поступок.
– Дешевая, очень дешевая вещь, – усмехнулся он. – Не больше двух сотен…
И умер. Ли Као взглянул на тела со странным выражением на лице, потом пожал плечами.
– Так тому и быть, – отчеканил он. – Предлагаю оставить их гнить здесь и возвратиться в монастырь. У нас есть более важные дела, о которых надо позаботиться.
Ростовщик Фань и Грязнуля Ма почти убили детей моей деревни, но когда я оглянулся посмотреть на их распростертые тела, то не нашел в своем сердце злобы.
* * *
Процессию возглавил настоятель. Мы зажгли свечи и отправились в подвал. Наши тени искореженными гигантами отражались на стенах из серого камня. Длинная изгибающаяся лестница привела нас в большое сводчатое помещение, где на бесконечных полках кучами громоздились свитки. Монастырь Ку-Фу очень древний, и настоятели веками собирали эту библиотеку. Число текстов, посвященных медицине, уже давно исчисляется в ней сотнями, и я помогал послушникам таскать свиток за свитком к длинному столу, где настоятель и бонзы искали хоть какие-то упоминания о яде ку. Писали о нем часто, так как это вещество было излюбленным методом отравлений на протяжении двух тысяч лет. Сведения же отличались унылым однообразием: жизненные процессы в теле жертвы затухали, она практически не тратила энергии и могла пребывать в таком состоянии месяцами, но ничто не могло привести её в чувство. Смерть была неизбежной. Противоядия не существовало.