Я постарался унять бешено колотящееся сердце, закрыл свой разум для всего, кроме чувства обволакивающего теплого покрывала, а затем осторожно мысленно потянулся к нему и дернул на себя. А вот потом начались странности.
Передо мной предстала девушка, которую, по всей видимости, убили, так как кровь запятнала её одежду там, где лезвие пронзило сердце. Одета она была по моде, наверное, тысячелетней давности. Чувствовалось, каких усилий ей стоило появиться перед нами. Взгляд призрака о чём-то умолял нас, а когда девушка разомкнула губы, в меня ударила жаркая, обжигающая волна боли.
– Сжальтесь над неверной служанкой, – прошептала она. – Разве тысячи лет недостаточно? – Две почти невидимые призрачные слезы скатились по её щекам. – Клянусь, я не знала, что делала! Сжальтесь, прошу, поменяйте это на перо. Птицы должны летать.
А потом привидение исчезло. Ли Као, наконец, отпустил мое плечо. Кажется, я не все расслышал правильно, поэтому сел, наклонил голову и принялся вытрясать воду из левого уха.
– Что поменять на перо?
– Странно, но я услышал то же самое, – сказал мастер Ли. – А также про птиц, которые должны летать, что не имеет смысла, если только она не подразумевала рассказы путешественников о нелетающих птицах вроде пингвинов, страусов и прочих мифологических существ.
– Мне показалось, она что-то держала в руках, – заметил я, полез на вершину кучи и достал маленькую нефритовую шкатулку. Ли Као так и сяк повертел её в лунном свете, а когда открыл крышку, я вскрикнул от радости. Сильный аромат женьшеня ударил мне в ноздри, но возглас мастера Ли был не столь ликующим. Он перевернул шкатулку, и на его ладонь выпали два маленьких отростка знакомой формы.
– Ноги, согнутые в коленях, – вздохнул он. – Согласно воспоминаниям Подкаблучника Хо, это Ноги Силы. Нам лучше помолиться, чтобы они были достаточно сильны для наших детей. Думаю, князь разделил Великий Корень, а куски спрятал в сокровищницах по всему Китаю.
Он опять потряс шкатулку, из неё выпал еще один предмет, миниатюрная крохотная флейта, не больше ногтя большого пальца.
– А что она хотела поменять на перо, корень или флейту? – спросил я.
– А я откуда знаю? Бык, князь Цинь действительно прочитал твои мысли?
– Да, господин, – твердо ответил я.
– Мне это все не нравится, – задумчиво произнес мастер Ли, посмотрел на то место, где стоял призрак, а потом замолчал на целую минуту. – Ну, может, дело разъяснится само собой лет этак через двести или триста. Давай выбираться отсюда.
Легче было сказать, чем сделать. Возвращаться в лабиринт – верное самоубийство, а единственным выходом из сокровищницы служило маленькое оконце. Мы стояли и смотрели на сотню чжанов отвесной скалы, с которой не договоришься без веревок, на злое море, разбивающееся об острые камни, торчащие из пены, словно зубы. Прямо под нами находился маленький спокойный залив, в котором отражалась луна. Казалось, он был всего полчжана в глубину. Я бросил взгляд на залив, потом на мастера Ли, затем снова на залив.