— Здесь она, здесь! — говорила Татьяна, и взволнованно-радостная, счастливая улыбка жила на ее губах. — И она ждет меня, я знаю. Я же тебе не сказала, Лиза, я сон в автобусе видела. Вроде бы мы со Славой где-то на даче, на берегу реки сидим. Луг такой зеленый, чистый, трава высокая, солнце светит, цветов много. И девочка меня зовет: «Мама! Мама!» Слава спрашивает: «Кто это, Таня?» А я и говорю ему: «Это же Хеда, Слава. Дочка наша!» А тут и Хеда появилась. Она еще маленькая, годика три. Бежит по лугу, ручонками машет. А ручки у нее пухленькие такие и ножки тоже. И тут, знаешь, она споткнулась и упала. И, видно, ударилась обо что-то, заплакала. Мы со Славой бросились к ней, он ее на руки подхватил, держит над головой. А у нее на лице, вот здесь, возле самого глаза, ссадинка, кровь течет. У меня и сердце оборвалось… А тут ты меня будить стала, толкать.
— Ну, ты же стонала, — ровно сказала Изольда. — Я так и поняла, что тебе что-то нехорошее приснилось. Да и подъезжали мы уже к Буденновску.
Татьяна купила-таки Хеде костюмчик: юбочку с широким поясом, расписанную иностранными буквами кофточку, нарядные босоножки, маленькую кожаную сумочку, куда положила зеркальце, расческу, противосолнечные очки и шоколадку.
Счастливая, с затуманенным взглядом двинулась наконец к выходу.
— Как ты думаешь, Лиза? — спросила затаенно. — Она меня сразу мамой назовет? Она же написала там, на фотографии…
Изольда пожала плечами.
— Трудно сказать, Тань. Может, она постесняется это говорить при посторонних… Главное, ты себя попроще веди, не торопи девочку, пусть привыкнет к тебе.
— Ну, конечно, конечно, — соглашалась Татьяна, а лицо ее — помолодевшее и похорошевшее за этот последний час — цвело.
…Самое трудное для Шамиля Басаева и его батальона осталось позади: кружным путем, незамеченными, три КамАЗа и белые «жигули» прошли Дагестан. Впрочем, «незамеченными» — не то слово. Их, конечно, видели — и в Чечне, и в Дагестане, и теперь здесь, на Ставрополье. Но расчет их оказался абсолютно точен: кому придет в голову проверять «груз-200», гробы с убитыми российскими солдатами! Это же кощунство! Идет колонна, ее сопровождает машина ГАИ, белая «шестерка»-«жигули», в ней — в форме! — милиционеры, так сказать, славянской наружности, все честь по чести… Да и кому проверять? До Бабаюрта, Кизляра и потом до Южно-Сухокумска, по Дагестану, катили ранним утром, ни от кого не прячась, с зажженными фарами, с ГАИ впереди. Тут все свои, хоть и останавливали, спрашивали на блокпостах, куда, мол, и зачем идет колонна. Из «машины ГАИ» им горестно показывали на грузовики…