– Быстрее! – Вуур впервые за всё время, что мы знакомы, повысил голос.
Причина для спешки наблюдалась около пушки с поверженным расчётом. Пока мы тут возились, часть аборигенов подалась туда и пыталась довершить начатое собратьями. Получалось неважно, эти, видимо, не имели опыта стрельбы из такого продвинутого орудия. Но в том, что выстрел рано или поздно будет, я не сомневался. Вуур, судя по всему, тоже.
Они ввалились в самолёт, затащив в кабину совершенно обезумевшего робинзона, будто мешок с тряпьём. Слава богу, тот не сопротивлялся, только подвывал. Вслед за ними, за секунду до закрытия двери, влетело копьё и застряло наконечником во внутренней обшивке, едва не пришпилив грязную рубашку незнакомца. Вой прекратился, сменившись икотой. Уж не знаю, почему, но от этого меня почему-то разобрал нервный смех. Хорошо хоть не додумался транслировать его по каналам связи: некрасиво как-то получается.
Теперь ничто и никто не мешал мне снова пройтись над пушкой. Правда, аборигены, наученные горьким опытом, при моём приближении моментально разбежались, но орудие нужно обезвредить. Как? Не знаю. Но надо, и всё тут. Слишком опасная игрушка для тех, кто готов стрелять во всё, что шевелится. Придавить посадочной опорой? Хорошо, если сломаю ствол, а если попаду на казённик, оторванной штангой не отделаемся. Подцепить тросом и сбросить над морем? Уже что-то. Главная закавыка – подцепить. Это не ящик с пищевыми концентратами, удобных проушин у пушки нет, а у меня нет магнитного зацепа.
Что делать?
Не знаю, каким чувством наш спасённый угадал, почему я кручусь над пушкой и не спешу улетать. Но его режущий слух крик едва не вывел из строя слух экипажа и мои микрофоны.
– Оставьте им это! Оставьте! Пусть убивают друг друга! Скорее улетаем!
– Ну, да, пусть они стреляют друг по другу и по гостям, – зло бросил Том, одарив пассажира неприязненным взглядом.
«Этот чокнутый начал меня доставать», – услышал я по нейросвязи.
– Том, он прав, мы не вытащим пушку, – ответ я «процедил сквозь зубы». – Принимай управление.
– Управление принял.
Нижними камерами я видел, как аборигены, едва мы взлетели, сгрудились вокруг орудия и, уцепившись за выступающие части, дружно потащили куда-то свою ценность. Притом ребятки торопились, и я их понимаю: над плато уже поднимался предгрозовой ветер, а три четверти неба занимала колоссальная туча в живой бахроме молний. Но самое интересное я видел на гравилокаторе. Там, впереди, в океане, со скоростью километров сто в час двигалось к берегу нечто огромное и массивное.