— Ни в коем случае, сэр, — заверил Ручеек.
— Сегодня же вечером вымойся и выстирай свою одежду. С мылом! Еще натащишь в дом блох.
Теперь ясно, отчего у Жаворонка такая чистая одежда. Этого требует Демвур.
— А где мне стирать? — спросил Ручеек, — Ручья же поблизости нет.
— В западном углу сада есть купальня, — объяснил Никвиз.
— Только сам наноси туда воды, — добавила Капля.
— Там есть печь, на ней греют воду, — произнес Демвур, — но если ты перегреешь ее, или поставишь холодный кувшин на горячую печь, и он лопнет, я тебя оштрафую.
Ручеек понятия не имел, что такое «оштрафовать», но был уверен, что лучше этого избегать, как по отношению к себе, так и по отношению к своему жалованью. Но ничего страшного. Он и не слышал никогда о нагревании воды для стирки. И дома у них в горячей воде мылся только отец, да и то лишь зимой.
После ужина Ручеек отыскал лохань для стирки, прикинул, сколько воды потребуется, чтобы отмыть и ополоснуть одежду и себя, и принес от главной цистерны большой кувшин. Он разделся, намочил одежду, разложил ее на стиральной доске и начал намыливать.
— Ах ты паршивец! — воскликнула Жаворонок у него за спиной. Голос ее был полон отвращения.
— Я еще не вымылся, — отозвался Ручеек.
— Да какое мне дело, грязный ты или нет, дурень? Ты голый!
— Извини, я как-то не подумал, что надо стирать одежду, не снимая ее.
— Вы что, у себя в Фарзибеке всегда стираете одежду голышом? — язвительно поинтересовалась Жаворонок.
— Да, — ответил Ручеек, — Либо стирать голым, либо сидеть в доме голым как младенец, пока ее стирает кто-то другой. Только в Фарзибеке девушкам хватает здравого смысла держаться подальше, пока парни стирают. А нас, парней, просто поубивали бы, если бы мы подошли к девушкам так, как ты сейчас ко мне.
Вообще-то он говорил не совсем правду. Взрослые парни в таких случаях не снимали набедренной повязки. Но у Ручейка ее еще не было.
— Мне тоже нужно постирать, — заявила Жаворонок. — Хозяйские вещи.
— Тогда тебе придется либо подождать немного, либо действовать с закрытыми глазами, потому что я отсюда не уйду, пока я и моя одежда не будем чистыми.
— Да твои вещи сто лет сохнуть будут!
— Сохнуть? — удивился Ручеек, — Где ж ей сохнуть, кроме как на мне?
— Я не собираюсь задерживаться допоздна только потому, что тебе вдруг приспичило узнать, что такое быть чистым!
— Демвур велел мне вымыться и постирать, — сообщил Ручеек, — Я был таким грязным потому, что проделал долгий путь по дороге и через лес и спал в лесу, в опавших листьях. В следующий раз я попрошу, чтобы кто-нибудь отнес меня в паланкине или привез в повозке.