То-то сейчас удачи привалило!
В общем, расписал я мазурику, как бы на пару с Князем вспоминая, – а я сказал, что мы, считай, всегда вместе ходили, – какую «пушнину» удалось за сезон добыть, Князь что-то добавлял от себя… в общем, получился список довольно длинный, но без редкостей, то есть при продаже всё это едва бы покрыло затраты, а ведь надо ещё и семью кормить…
На это мазурик и указал пальцем. Да, говорю, провальный сезон, но жена ещё и учительствует, так что концы с концами сведём как-нибудь. Ну и с прошлого сезона кое-что осталось. И Князь добавляет: а, гори оно всё, баранка прокормит… и потом – не всё ли равно, какого и на сколько мы добра натаскали, когда раз, и всё увели подчистую? Мазурик напирает: ну а могло быть так, что какую-то редкость приволокли? Я говорю: наверное, могло, да только вряд ли, потому что тогда не было бы разговоров о продлении сезона – а они были…
Солдаты тем временем раскидали могилу, что-то выяснили, снова закидали. Офицер велел нам с Князем руки развязать, но глаз не спускать – особенно когда нас выгуливать выводят. Мы, ясное дело, гуляем, повода для подозрений не подаём, только по сторонам смотрим…
Горцы ушли бесшумно и быстро, но шкуру с черепом прихватили. А вот куда сумел зарыться Эхи – так, что его и собаки не учуяли, – я так тогда и не понял.
(Потом только узнал, что он запрыгнул на крышу продуктовой кладовочки – это была такая отдельно стоящая будка на невысоких сваях – и распластался по ней; как его не заметили, я не понимаю, но факт остаётся фактом.)
Наконец тронулись.
Снег, надо сказать, довольно сильно просел за прошедшую ночь – наверное, потеплело. Вокруг всё было истоптано, но вблизи столбов я увидел цепочку волчьих следов: подошёл из темноты, столб оросил и ушёл. Хотел я сказать офицеру, что надо бы соблюсти обычай, но почему-то не стал. Не знаю, почему.
Вели нас с Князем порознь, разговаривать не давали. Прошли мы кое-как гать, выбрались на твёрдое, миновали пирамидку, привал две минуты… Сейчас надо было искать тропу, уходящую вправо, а там разбираться с вешками. Но офицер почему-то показал прямо, к опушке Ржавой рощи.
Что странно, мазурик их, который, похоже, стал теперь проводником, согласился с направлением и пошёл первым. Следом на небольшом расстоянии один солдат, за ним Князь, за ним два солдата, потом я, за мной штаб-ротмистр, за ним ещё пятеро солдат. Все что-то тащили, только мы с Князем двигались налегке.
Но куда же мы идём? Я представил себе план местности, и получалось, что впереди будет опушка леса, потом болотце, которое надо будет огибать, дальше странное место, которое многие у нас полагали остатками деревни (в траве там были прямоугольные и квадратные проплешины как раз в размер фундаментов, другое дело, что никаких фундаментов там не было, такая же земля, как и рядом, где всё росло достаточно буйно), а потом совершенно непроходимое поле каменных обломков. Мы туда изредка ходили за «пушниной», хотя место считалось бедноватым – но с точки зрения попасть куда-то – это был тупик. То есть можно было уйти ещё левее, но там начинались места по-настоящему опасные.