Я молчала. Над воротами «Скалы» висела надпись: «Что вы можете знать о безысходности?»
Но с тех пор я узнала о ней гораздо больше…
– Тёть Нолу. Я дальше не пойду, а то возвращаться – сильно большой круг. Вот видишь вход?
Какое-то продолговатое пятно, чуть более тёмное, чем окружающая тьма…
– Войдёшь аккуратненько, на ощупь, а шагов через двадцать включай фонарь. Труба прямая, поворотов нет. Выйдешь от вашего лагеря меньше чем в километре. Только не вздумай по этой же трубе возвращаться, в такую трясину попадёшь… лучше не вспоминать. Чудом выбрались… Своим сообразишь что рассказать? Да хоть полную правду, уже всё равно.
– Почему?
– Завтра все уходим. Туда, в Пандею. Будь что будет.
Я только выдохнула.
– Рано Дину ещё ходить…
– Рано, знаю. На руках потащим. Но только оставаться… как бы хуже не было. Ты не всё знаешь… да и не надо тебе знать…
– Что?
– Ну… не надо. Не пытай, не скажу. И вот… Дину велел передать…
Он сунул руку за отворот куртки и достал продолговатый матерчатый свёрток. Ещё даже не взяв его в руки, я поняла, что это такое.
Никогда же не поймёшь, почему какая-то мысль вдруг возьмёт и выстрелит тебе в голову? Без предупреждений, а так – из-за угла? Когда я был глупым и писал стихи, вот точно так же было с первыми строчками…
Я сказал:
– Чак.
Он шёл впереди и мгновенно замер с вынесенной вперёд ногой. Постоял, поймал равновесие, вернул ногу. Тогда оглянулся.
Было ещё светло, а сочно-зелёное шатёр-дерево уже виднелось поверх мшистых валунов, похожих на спины подползающих со всех сторон медведей, и ставших совсем прозрачными метёлок и вееров старых папоротников. Сегодня у нас выдался короткий рабочий день…
– Что?
– Карта у тебя?
Нашли камень поплоще и почище, развернули.
Карта была дрянная, довоенная, недропользовательского департамента. Имевшиеся штабные были ещё старше – лет на сорок. Я подозреваю, что выпускали нормальные генштабовские карты и после, с положенным десятилетним интервалом, но где-то они лежали засекреченные по причинам, о которых нам, плохо законспирированным гвардейским полковникам, не допущенным государственных тайн, оставалось только догадываться.
– Так что? – спросил Чак.
– Сейчас… Тот день, когда мы встретились. Когда ваших… ну… почти всех, и мы решили, что это были хищники. Просто грабёж. Ты говорил, что сезон был хилый, пушнины набрали мало и малоценной, и что в артели был наводчик, а значит, хищники знали расклад. Так?
– Пока да.
– А могло такое быть, что ты не знал о ценности пушнины? Что было принесено что-то важное и дорогое, но знали об этом двое-трое?