— Женщина-гроза, стой, я чую пустоту, — окликнула меня из корзины Кеа. Тонг-Тонг послушно нес корзину над головой, хотя каждый шаг давался ему все труднее. — Я чую пустоту, дальше опасно…
Я в последний раз оглянулась на Хибр. Бледный лик Короны словно вздрагивал от укусов мошкары. Мертвые стволы нависали над нами зловещим частоколом. Ряска затягивала разрыв, проделанный нами в густой грязи, а по сторонам тяжко вздыхали вонючие пузыри. Далеко позади, на заросших осокой кочках, паслись брошенные кони. Смрад от лопающихся пузырей становился почти невыносим. Я замерла, сверяясь с едва заметными ориентирами, которые указал мне Рахмани. Крохотная ошибка, два локтя в сторону — и конец.
— Тонг-Тонг, за мной, зажмите носы! — приказала я и первая шагнула в глубину.
Ноги потеряли опору. Несколько песчинок, сражаясь с паникой, я погружалась в липкий мрак, а затем сквозь плотно закрытые веки пробился мерцающий желтый отблеск.
Мы провалились в Янтарный канал.
— Дом Саади, ты видишь их? — Снорри Два Мизинца быстро раздевался, стукаясь коленями о сиденья в глубине кареты. Экипаж подскакивал на корнях елей и сосен, которые вылезли на полузаросшую лесную дорогу, словно сговорившись развалить дряхлое средство передвижения. Эму неслись как сумасшедшие, наклонясь вперед, роняя перья, высекая искры когтями из редких, попадавшихся на дороге булыжников. Корона металась среди нависающих дремучих крон, птицы замолкали, пугаясь тревожного грохота колес.
Рахмани несильно хлопал кнутом по пушистым спинам птиц, с трудом удерживаясь на месте кучера. Кипящее озеро было близко, но погоня не отставала…
Первым делом Два Мизинца отклеил бороду, длинные свисающие усы, и лицо его сразу резко, неуловимо изменилось, как меняется дно старого котла после чистки речным песком. Пропали сизые мешки под глазами, вытянулись и окрепли щеки, выдвинулся вперед жесткий подбородок. Вор из Брезе расстегнул застежку шапки, которую никогда не снимал в городе, и оказалось, что его лохматые волосы — всего лишь парик. Парику было что скрывать, ибо череп длиннолицего мужчины мало походил на черепа почтенных ютландских горожан. Выше лба кость плавно раздваивалась, напоминая вытянутые семядоли, а за ушами трепетали нежно-розовые пересохшие жабры. Под широким, не по размеру, одеянием горожанина обнаружились тонкая кольчужная сеть и белая крестьянская рубаха. Крепко сбитое тело в нескольких местах перетягивали узкие ремни с набитыми кармашками.
— Пока никого не вижу, — ловец пожевал губами, оглядываясь на полет порванной паутины. — Поторопись, прошу тебя…