Елена запнулась.
— Предчувствие знания?
— Да! Спасибо, Антон.
— Разве не это называется интуицией?
— Нет, Иван. Интуиция рождается из совокупности опыта, навыков — ремесленных и жизненных. Митрофанов обладает колоссальной интуицией. Колоссальной человеческой интуицией. Моё же сверхчувство, лишь условно названное знанием — чем-то сродни «знаниям» Джо Блэка.
Пёс, прежде спокойно лежавший на ковре, тут же подскочил к Елене, завилял хвостом. Она погладила его по голове.
— И это не ощущения на дальних подходах — как можно было бы обозначить более развитые органы чувств, таких как обоняние, например. Это совсем другое. Как ты знаешь, что цвет этого пса — чёрный, так я знала, что Васильев — убийца. После первого же группового сеанса с несчастными девушками — я знала, что Васильев — убийца. Он убивал прежде. И он убьёт ещё. Я поделилась этим… образом… с Митрофановым. Ожидая, что он назовёт меня сумасшедшей.
— Но Митрофанов не назвал? — Антон скорее уточнил, чем спросил.
Елена покачала головой.
— Никто не говорит сумасшедшему, что он сумасшедший.
— Что же тебе сказал Митрофанов?
— Ничего. Не ужаснулся, не рассмеялся. Не посоветовал выбросить эту чушь из головы. Он никак не отреагировал, как и положено высококлассному специалисту по… — Елена выразительно покрутила пальцем у виска.
— Что произошло дальше?
— Я продолжала терапию по разработанному Митрофановым алгоритму. И продолжала ходить на групповые сеансы терапии к Васильеву.
— И что происходило на сеансах?
— Ничего особенного. Абсолютно ничего. Ничего такого, что не показывали бы в дурацких сериалах. Васильев восседал за столом. А девушки, — Елена на секунду замолчала, но справилась с собой, — устроившись кто где, с картинным представлением об удобстве, — якобы делились друг с другом своими проблемами и ситуациями, а на самом деле выделываясь перед Васильевым. А затем они по очереди пропадали. То есть — выписывались. Выбывали. Но как вы уже догадались, образы словами не обманешь. Как только Васильев сказал, что Марина ушла — я знала, что она мертва.
— Васильев проявлял, — Иван чуть споткнулся о своё смущение, — сексуальный интерес к девушкам?
— Нет. Видимого — никакого. Невидимого, впрочем — тоже. — Елена нервно хохотнула. — Ни одна из нас не интересовала его, как сексуальный объект. Мы ему нравились. Как явление природы. Как красивое явление природы. Можно наверняка сказать: Васильев был большим поклонником красоты. Да, его раздражала нефункциональность этой красоты — но вряд ли это можно назвать сексуальным интересом.
— В каком смысле «нефункциональность»? — уточнил Антон.