— Совершенно верно. Избытком гениальности Васильев не страдал. В недостатке ума его тоже сложно обвинить. Недостаток знаний? Да, разумеется. Но дело в том, что это излишней глобальности обобщение — о лимитированном количестве душ и духа, — возникло вовсе не у Васильева. А у других двух товарищей! — Он отвесил Ивану поклон, затем жестом указал на Митрофанова — тот, в свою очередь, несколько шутовски кивнул. — И возникла она у них из-за недостатка знаний.
— Или же от избытка гордыни, — ввернула Александра Аркадьевна.
Митрофанов и ей кивнул: грешны-с.
— Но никто и предположить не мог, что примется за доказательство — или же опровержение — суть одно, — этой гипотезы самый негодный для этих занятий третий товарищ! Примется в самом ужасном буквальном смысле! Пока мы с Михаилом Александровичем тщательно и постепенно подготавливали почву для Проекта «Платон», чтобы начать делать первые аккуратные шажки в максимальном правильном, или хотя бы не неверном направлении — этот идиот потрошил несчастных блондинок-глупышек!
В ярости Создателя не было жалости к убитым. Это был гнев на того, кто мог всё испортить. Так бы гневался научный руководитель, если бы неумёха-лаборант открыл контейнер с азотом не по строго положенному протоколу — и тем самым уничтожил работу, тщательно и долго подготавливаемую целой группой куда более умных людей.
— Вы же говорили, что Проект «Платон» будет изучать маньяков.
— Я сказал, что Проект «Платон» будет изучать всё. В том числе — маньяков. И вот тебе первый опытный экземпляр, — он ткнул в монитор, где так же безжизненно продолжал восседать в кресле Васильев. — У него живой мозг. Он и сам живёхонек и здоров. Мы не связаны никакими законодательными нормами и правилами, которые не позволяют никаким образом не дай бог ущемить права маньяка, даже отбывающего пожизненный срок. Нельзя проводить над бедненькими эксперименты! Они же люди! Безвинная крыса никого не убивает специально, — но над ней можно. Равно как над собакой, кошкой, дельфином и шимпанзе. А маньяка не тронь! — он же человек. Он за то, что соизволит снизойти до беседы с тобой — и то стребует поблажек в содержании. Так плохо живётся в камере или в больнице! В отличие от жертв, которым не живётся уже никак!
Кажется, теперь Создатель слегка завёл свой гипоталамус. Но сказать наверняка было нельзя. Иван отлично знал, как потрясающе Виддер владеет собой. Возможно, этот горько-саркастичный пассаж о маньяках — всего лишь хорошо поставленная театральная миниатюра. Уж что-что, но спектакли Создатель ставить умел. Сцена в этой комнате, и всё, что её предваряло — лучшее тому подтверждение.