Проект «Платон» (Соломатина) - страница 134


Они приземлились на открытой веранде ресторана недалеко от Набережной, где собственно и встретились. Время идеальное — как раз начала спадать изматывающая дневная жара. И оба они, несмотря на всё произошедшее, были в прекрасном настроении.


— Давай начнём всё с начала! — Предложил Иван, потягивая прохладное белое вино.

— Попробуй!


Елена подмигнула ему и опрокинула стопку ледяной водки.


— Ты же знаешь, что спиртное убивает только ленивые нейроны? Как хищник всегда убивает только отбившееся от стада больное или слабое животное. Таким образом, спиртное скорее полезно, чем вредно. И крепкий алкоголь — как раз тот самый хищник. Как по мне, так из крупных кошачьих. А вовсе не выматывающий занудством, берущий на измор шакал-вино.

— Как теория — спорно, как шутка — уместна. На то она и шутка!

— Я сама не всегда понимаю, когда шучу. Но ты хотел начать всё сначала.


Иван церемонно поднялся. Протянул Елене руку.


— Разрешите представиться. Иван Ефремов! Очень приятно.


Елена, улыбнувшись, пожала руку.


— Елена Вересаева. Я так понимаю, вы предлагаете мне товарищество?

— В том числе. Но вы мне нравитесь, как женщина и как…


Он смутился и рассмеялся.


— Как-то глупо.

— Ага. Ничего и глупее придумать нельзя, чем пожимать руку понравившейся тебе женщине. Ты бы ещё удостоверение показал!

— У тебя тоже есть это дурацкое удостоверение?

— Есть. Но не такое уж оно и дурацкое. Я не знаю, что оно значит, но по нему можно пройти в любой самый засекреченный архив.

— Ты пробовала?

— Конечно! Я же учёный! Я первым делом пробую.


Ивану и в голову не пришло опробовать своё удостоверение. Всё-таки он не только моралист, но ещё и трус. Потому что человек, боящийся показаться смешным — никто иной, как трус.


— А на каких именно архивах ты проверяла своё удостоверение?

— Какая разница. В профессорский зал Ленинки пускают, например.

— Меня туда и так пускают.

— Ну, разумеется. Ты же доктор наук и до недавнего времени занимал профессорскую должность.


Елена ехидно ухмыльнулась, помолчала. Немного погрустнела, и сказала:


— Я всё-таки пытаюсь выяснить кто я. В смысле — откуда я. Кто мои биологические родители.

— Зачем тебе это? Мы с Антоном когда-то пытались. Когда были моложе. А потом поняли: если мы им не были нужны, то зачем они нам?!

— Это мужская, а точнее — мальчишеская гордыня. И более ничего. Меня не интересуют вопросы так любимой и почитаемой тобой, — не удержалась она от ещё одного укола, — этики и морали. Все эти «да как вы могли?», и всё такое прочее. Все эти глупости я ещё совсем девочкой пережила и похоронила. Меня интересует исключительно биология. Посмотри на меня. Посмотри на себя и на Антона. Нас не могла родить глупенькая юная двоечница.