Особа, открывшая Ивану дверь, была совсем не такой пятидесятилетней, какой он её представлял. Если бы у него была мать — ей бы сейчас было, наверное, тоже около пятидесяти. То есть мать у Ивана, конечно же, была. Как-то же он появился на свет?! А иначе пока не придумали. Так что точнее будет сказать: если бы он знал свою мать. А матери своей он не знал. Хотя иногда и фантазировал о том, какая она. Ему было приятно представлять свою мать на манер соседки Евгении Владимировны. Вроде строгой, но на самом деле доброй; саркастичной — но воистину мягкой и ласковой. Образованной, насмешливой. И красивой. Иван никогда не замечал, что Евгения Владимировна не особо красива, хотя и похожа и на красивого папу и на красивую маму. Природа пошутила, немного перемешав красивые черты в не слишком строгом соответствии канонам геометрии трёхмерного пространства. Не замечал, потому что не черты лица, но свет; не пропорции, но смысл. Он даже не представлял, что его очаровательной соседке куда больше пятидесяти, потому что все женщины пятидесяти лет — уже были для Ивана старыми женщинами, и последующие двадцать или тридцать вряд ли что-то в них принципиально для него меняли. Во всяком случае, пока.
Представшая перед ним женщина пятидесяти лет была молода и ослепительно хороша. Это даже Иван понимал, хотя особенно в красоте не разбирался. Но её лицо было совершенно пропорционально, полностью соответствуя всем остальным представлениям о холодной северной красоте: чистая матовая кожа, густые светло-русые волосы, голубые глаза. Она была похожа на сбежавшую от него прекрасную Елену. Не по родственному похожа, а, скорее, схожа — как если бы модный дом подбирал подобных друг другу моделей для демонстрации коллекции в стиле «викинги».
— Здравствуйте, Иван Алексеевич! Проходите.
Иван сходу был огорошен. Во-первых, спокойствием вдовы. А, во-вторых: отсутствием удивления незнакомцу на пороге.
— Михаил Александрович предупредил меня о вашем визите.
Откуда он мог знать, что Иван отправится именно к ней? Иван, покидая клинику, ещё и сам понятия не имел, куда отправится.
— Господин Митрофанов довольно проницательный человек. Он, всё-таки, прежде всего нейрофизиолог. Не говоря уже о том, что он талантливейший когнитивный нейробиолог! — Улыбнулась красавица вдова, с иронией отвечая на незаданный вопрос.
Ирония — не слишком нормальное состояние свежеовдовевшей, но мало ли кто с чем и как справляется. В любом случае, пассаж выдавал её знакомство с профессиональным миром покойного мужа и, как ни крути, миром самого Ивана Ефремова.