Антон простодушно поморгал, состроив выразительную рожицу. Вышло как всегда очень похоже на друга.
— Да ну тебя! — Надулся Иван.
— Может быть этот проект…
Иван вскочил, подхватывая мысль друга:
— Миф о половинках, записанный Платоном. Андрогины, целые люди…
— Третьи люди, — ехидно заметил Антон. — А, может быть, и первые, — пробубнил он себе под нос, уже серьёзно, обдумывая что-то своё. Иван не услышал, он был слишком увлечён.
— Единственные целые люди! — Иван нервно расхаживал. — Слишком сильные. Слишком умные. Слишком…
— Слишком целые.
— Да! Слишком цельные. Они раздражали богов…
— Прежде всего, Зевса. Главного. Текущего, так сказать, руководителя лаборатории. Все остальные боги-сотрудники, научные, если угодно, сотрудники, — всегда подчиняются главному. Руководителю. Создателю. Отцу богов и людей. Точнее сказать: богов и душ.
— И у Зевса был создатель.
— Поэтому я и сказал: текущего руководителя лаборатории.
Но Иван, подсев на волну вдохновения, не обратил внимания на уточнение.
— Зевс принадлежит к третьему — заметь! — к третьему! — поколению богов, свергших предыдущее. Титанов. Причём отец Зевса, Кронос, имел милую привычку сжирать своих детишек. Мамаша подустала оплакивать крошек и подсунула Кроносу спелёнутый камень…
— Я не хуже тебя знаю мифологию! — Антон включил саркастичный тон. — Проект называется «Платон», а не Зевс и не Кронос. А Платон записал миф о половинках.
— И этот апокриф есть не что иное, как вариация на вечную тему бунта созданий против создателей.
— Скорее, на куда более вечную тему подавления бунта, — внёс коррективу Антон, в не слишком характерной для него серьёзной манере.
— А какая разница?
— Принципиальная! — Отчеканил Антон.
— Ладно. Мы далеко ушли от темы. Итак, богам надо было сохранить людей, чтобы не лишаться даров и почестей. Зевс нашёл способ уменьшить их силу, лишить андрогинов равности богам.
— Равности текущим действующим богам.
— Тупо разделив их пополам.
— Вот с тех пор половинки неудержимо влечёт друг к другу. И не только ради удовлетворения похоти они столь ревностно стремятся быть вместе. Очевидно, что каждый хочет другого не только из-за воссоединения плоти. Но почему именно и чего именно хочет — выразить не могут. Могут лишь догадываться, ощущая своё несовершенство.
— Таким образом, напрашивается вывод: любовь — это жажда целостности и стремление к ней. Ибо плоть воссоединяется часто, но душа едина. И у меня есть некоторые соображения на эту тему…
Внезапно Антон оборвался. По Набережной шла красивая девушка. Красивая девушка, знающая, что она красива. А это как раз тот случай, про который принято говорить: боги не зря старались. Если уж создаёшь живое произведение искусства, то снабди его должным понятийным мышлением. Хотя, конечно, всякое случается. Иван же, тем временем, всё ещё расхаживал, продолжая бормотать себе под нос: