– Как он их надевает? – воскликнул он.
– Лезвия складываются и в этом положении не опасны, – показал питерец. – А если нажать вот тут, снова ставятся на боевой взвод.
Надворный советник обмакнул палец в рюмку с водкой, дезинфицируя рану. Потом выпил и крякнул:
– Хороша! Думаете, он за ними придет?
– Обязательно. Вызывайте Делекторского, эта задача как раз по нему. И еще троих, кто покрепче.
Через полчаса в кабинете надворного советника собралась арестная команда: зауряд-прапорщик и трое бравого вида городовых. Пришел Ловейко и начал проситься к ним в подкрепление. Но Алексей Николаевич отказал:
– Тут нужно не количество, а качество. Все четверо воевали, поэтому идут они. – Сыщик провел инструктаж: – Человек, которого вам предстоит арестовать, особенный. Он тертый калач, скитался по всему миру, жил в Африке и Забайкалье. Будто бы убил леопарда кинжалом. Еще он в той же Африке якшался с туземцами, научился у них всяким приемам, которые неведомы европейцам. Будьте предельно осторожны!
Делекторский на этих словах презрительно улыбнулся. Лыков не стал ему спускать:
– Никита Никитич! Без героизма там! При малейшем движении в вашу сторону стреляйте ему в ляжку.
Арестная команда поехала в двух закрытых экипажах в Пороховые. Там их должны были встретить люди капитана Шарпантье.
А в дом номер тридцать пять отправился на разведку незаменимый Уразгильдеев. Его Лыков инструктировать не стал – и так опытный. Околоточный потолковал с прислугой и выяснил, что в доме недавно поселился приезжий немец. Он сдал коридорному паспорт для прописки на имя Цеге фон Мантейфеля. Род занятий – торговец антиквариатом, место постоянного проживания – Рига. Мантейфель был на вид рыхлым долговязым господином с пивным брюшком. Белолиц, щегольские усики загнуты кверху, по-русски говорит с сильным акцентом.
– Наш! – констатировал Лыков. – Это еще одна ипостась Вязальщикова. Как он сам не путается в своих двойниках?
– Но ведь ничего общего с Сайтани у немца нет, – возразил пристав Ловейко.
– Ну как же. Рост. Его не скроешь, – терпеливо стал объяснять сыщик. – И смуглая кожа.
– Наоборот же, антиквар белолиц! – воскликнул Валентин Семенович.
– Да, но это крем. Сайтани прячет свой африканский загар, для чего и набелил кожу.
Вечером питерец с трудом уснул. Вдруг человек, за которым он столько гоняется, ночью придет за браслетами? И утром окажется у сыщика на первом допросе? Но вышло иначе…
Лыков проснулся оттого, что Ловейко тряс его за плечо:
– Алексей Николаевич, вставайте. Вас полицмейстер вызывает.
Коллежский советник наскоро оделся. Голос у Ловейко был такой, что ничего хорошего ждать не приходилось.