Неудачей коллежского советника Лыкова не закончились поиски чудотворной иконы Казанской Божьей Матери. Так, М.В. Прогнаевский разыскивал ее до самой революции. В 1909 году он написал многостраничный рапорт на имя товарища министра внутренних дел, командира корпуса жандармов Курлова. В нем ротмистр доказывал, что образ цел и его можно отыскать. В результате он вновь вернулся в Казань, но уже с чрезвычайными полномочиями. Местная полиция и ГЖУ были отстранены от дознания, зато ротмистру помогали два опытных агента Московской сыскной полиции, выделенных А. Ф. Кошко. Основанием для командировки были какие-то «серьезные сведения» о сохранности иконы. Сыщики из Москвы пришли к выводу, что образ и вправду цел и его купили старообрядцы. А участвовала в этом игуменья Маргарита, за полтора миллиона рублей!
Год спустя скандально известный иеромонах Илиодор получил письмо из саратовской тюрьмы от некоего Кораблева. Тот был убийцей, отбывал пожизненную каторгу, но застрял в Саратове по одному из дознаний. Арестант писал, что знает, где искать пропавшую икону. Поскольку участвовал вместе с Чайкиным в ее похищении! Она действительно находится у раскольников, и Кораблев готов ее вернуть правительству. Образ пребывает в тайной старообрядческой молельне одного из губернских городов. Изъять его оттуда можно, лишь преступив закон. Наверно, придется даже убить охранника. Но Кораблев сделает это, если получит личные гарантии от государя, что не будет потом наказан… А пока необходимо перевести его из саратовской цинтовки в другие губернские тюрьмы: Царицына, Казани, Москвы и Рыбинска. И снабдить значительной суммой денег. Арестант вступит там в сношения с нужными людьми и организует возврат иконы.
Илиодор и епископ Саратовский Гермоген поверили мошеннику. Илиодор даже объявил дату, когда он торжественно привезет пропавший образ в Казань, – 22 октября 1911 года. А Гермоген лично вручил Кораблеву тысячу рублей на подкоп под молельню. Но Прогнаевский не был столь наивен. Он побеседовал с узником и понял, что тот затеял всю историю лишь для того, чтобы организовать побег.
Однако Гермоген не унялся. Он бомбил письмами Курлова и Столыпина, требуя перевести уголовника в рыбинскую тюрьму. И показывал письма от участников подкопа, которые якобы уже роют землю заступами в ожидании Кораблева. Неизвестно, как повели бы себя администраторы. Но неутомимый ротмистр сумел доказать, что вся предъявленная епископом переписка была сфабрикована сидельцами саратовской тюрьмы, так сказать, не сходя с места. Командир жандармов рассердился и велел прекратить всякие контакты с каторжником.