– Когда я был полицейским в Огайо, я столкнулся с одной женщиной, которую вы сейчас мне напомнили.
– Она также работала в полиции?
– Нет, она была преступницей. Аферистка. Настоящий мастер своего дела.
– Вы мне льстите, Декер.
– Значит, я неправильно высказался.
– Я выросла в Алабаме у глубоко верующих родителей. Они привили мне понятия чести и правдивости.
– В Алабаме?
– Да.
– Значит, они страстные поклонники «Убить пересмешника»[14].
– Вы решили так из-за моего имени?
– Да, Харпер Ли. – Декер подался вперед всей своей тушей. – Разве вчера вечером вы не говорили, что в долгу передо мной? Если не хотите расплатиться, наслаждайтесь кофе, а я займусь своими делами.
Увидев, что Браун молчит, он начал вставать из-за стола.
– Просто придержите своих лошадей, – наконец сказала она, показывая жестом, чтобы он сел на место. Амос плюхнулся на стул, и она обвела взглядом кафе. – Это не самое подходящее место.
– В таком случае давайте прогуляемся. – Декер взглянул на ее чашку. – Как вы сами можете убедиться, кофе я вам принес. Просто на тот случай, если вы пришли в плохом настроении.
Когда они вышли на улицу, порыв ветра закрутил волосы Браун вокруг плеч. Ветер также распахнул полу ее пиджака, открывая кобуру с пистолетом. Увидев его, Декер сказал:
– «Беретта». Именно из такого Дабни убил Беркшир.
Харпер застегнула пиджак на все пуговицы.
– Значит, он шел этой дорогой?
– Вам же это прекрасно известно. Мы говорили об игорных долгах.
– Как вы узнали, что эти долги наделал не Уолтер Дабни?
– Ну, вы ни разу не сказали, что это его долги. И я решил отнестись к вашим словам буквально.
– На самом деле я всегда стараюсь говорить как можно более неопределенно.
– Прощайте, честь и правдивость! Значит, это была Натали?
– Почему вы так решили? – бросила на него взгляд Браун. – Вы ее уже видели?
– Можно и так сказать, хотя мы не обменялись ни словом – в первую очередь потому, что она находилась в алкогольном ступоре.
– Но почему вы решили, что именно у нее были проблемы с азартными играми?
– Ее сестры были опечалены смертью отца, но ни одна из них не напилась до невменяемого состояния. А Натали предстояло проделать самый долгий путь, она прибыла последней, из чего следует, что у нее было больше времени на то, чтобы свыкнуться с трагическим известием. Но сегодня утром она пьяна в стельку, в то время как ее сестры занимаются приготовлениями к похоронам, а мать внизу совершенно одна. Я понимаю, что все люди разные, и все-таки, при прочих равных условиях, это показалось мне странным. Кроме того, остальные сестры были возмущены случившимся. Они не могли в это поверить. Но Натали не показалась мне ни возмущенной, ни ошеломленной. И даже несмотря на то, что она была пьяной, в выражении ее лица – точнее, в ее глазах – присутствовало… чувство вины.