Звук зажигаемой спички оторвал главу НКВД от размышлений. Взглянув на окутавшегося дымом Вождя, народный комиссар мысленно собрался. Все, время пришло, сейчас начнется разговор.
– Я прочитал, Лаврентий, – как всегда без предисловий начал Сталин, прекрасно зная, что собеседник поймет, о чем речь. – Внимательно прочитал, очень даже внимательно. Страшные здесь вещи. – Иосиф Виссарионович коснулся чубуком трубки лежащей перед ним папки, картонная обложка которой была девственно чиста, ни единой надписи или штампа: то, что находилось внутри, не подпадало, пожалуй, ни под один из существующих грифов секретности. Просто самая обычная канцелярская папка с безликим «ДЕЛО №» на серой поверхности.
– Страшные, товарищ Сталин, – покладисто согласился Берия. – Но не потому ли ОНИ и сделали так, чтобы мы узнали об этом заранее? И смогли все исправить?
– Не знаю, Лаврентий, – негромко ответил тот, на миг скрывшись в сизых клубах табачного дыма. – Не знаю.
И неожиданно, как он любил, сменил тему:
– Другое мне скажи. Сам как считаешь, почему только Кобрин нам свою память практически полностью, гм, передал? А остальные – только обрывки какие-то? Случайность, простое совпадение? Или так было специально задумано?
Несмотря на великолепную выдержку и опыт общения с Вождем, народный комиссар едва не вздрогнул, припомнив свои недавние мысли. Вот тебе и «держал свое мнение при себе»! Какое там! САМ мгновенно пришел в точности к такому же выводу, что и Берия, едва прочитав представленный отчет, который хоть и был достаточно подробным, но все же не содержал всей известной на данный момент информации. Но нужно отвечать, ОН терпеть не любит долгих пауз:
– Считаю, что это, скорее всего, никакое не совпадение, товарищ Сталин! – твердым голосом ответил наркомвнудел. – Ознакомившись с данными, я пришел к тому же самому выводу, что и вы. Предполагаю, «фигурант» по какой-то причине был выбран специально для передачи нам информации. Ценнейшей информации! При этом сам он почти наверняка ни о чем не подозревает.
– Объясни.
– Если б он был в курсе, просто не стал бы рассказывать все Зыкину. Помните, я докладывал? Но, судя по докладу лейтенанта госбезопасности, Кобрин определенно старался выговориться, успеть рассказать, как можно больше. Я практически убежден, что это была его личная инициатива.
– Хм, даже так?
– Именно. Предполагаю, ему было запрещено раскрываться перед нами. Но он решился нарушить – вернее, обойти – приказ своего командования и помочь нам. Как он сам считал – по собственной инициативе. О том, что примерно так и было задумано, он не имел ни малейшего представления.